Юность Барона. [3 книги]

Задав совершенно искренним голосом совершенно идиотский вопрос, Кудрявцев, не дожидаясь приглашения, шагнул в квартиру и прикрыл за собой входную дверь…

* * *

Ядвига Станиславовна и Оленька стояли во дворе дома№ 100, где располагался старейший в городе кинотеатр "Галант", последние десять лет носивший новое имя — "Колизей". Почему подобной чести удостоился именно древнеримский амфитеатр, а не какая-нибудь, к примеру, "Парижская Коммуна", история умалчивает.

— …Ну вот, прокопались! — Из помещения касс вышел раздосадованный Юрка и сердито зыркнул на сестру: — А все из-за тебя, Олька! Из-за твоих дурацких бантиков!

— Что опять стряслось? — устало поинтересовалась бабушка. — Билетов нет?

— На "Суворова" уже нет! Остались только на эту ерунду, — Юрка ткнул пальцем в киноафишу с рекламой "Музыкальной истории".

— Почему же сразу ерунду? Там, между прочим, сам Лемешев играет.

— Вот именно! — с важностью подтвердила Оленька.

— Вот и целуйтесь со своим Лемешевым!

— Юрий?! Что за тон? Что за манеры?

— А того! Говорил же: заранее надо было билеты брать!

— Ничего страшного. Сегодня сходим на "Музыкальную", а в следующий раз на твоего "Суворова".

— Вот в следующий раз и пойду. А сегодня — не хочу.

— Юрий! Ты ведь взрослый мальчик, что за капризы? Почему по твоей милости мы с Олей…

— Ничего и не вынуждены! Вы идите на своего Лемешева, а я лучше пойду обратно во двор, с пацанами поиграю. Только вы мне денег дайте — мою долю на билет и на мороженое.

— Ну не знаю… Не по-людски это как-то…

— По-людски, по-людски, бабуля! — авторитетно успокоила Оленька. — Пусть Юрка идет к своим хулиганам и не портит нам с тобой праздничного настроения.

— Да уж, настроение праздничнее некуда, — вздохнула Ядвига Станиславовна и полезла в сумку за кошельком…

* * *

Успокоить Елену было непросто, однако неопытный в подобных делах Кудрявцев обнаружил в себе недюжинные способности психолога. Понимая, что дежурные слова поддержки, вроде "мне очень жаль", "сочувствую", "держись", в данном случае не сработают, он решил обойтись без слов вовсе. Участливо приобняв, он провел рыдающую Елену в гостиную, усадил на гостевой диванчик, под ту самую, глянувшуюся Кудрявцеву при первом визите акварель с морским пейзажем, подсел рядом и, крепко прижав к себе, дал возможность и выговориться, и выплакаться вволю. Сам же все это время молчал и нежно, словно ребенка, гладил ее по голове.

Когда же и слова, и слезы закончились, иссякли, он поднялся с дивана, вытащил из портфеля припасенную к праздничному столу бутылку водки, по-хозяйски достал из буфета два "гусь-хрустальных" стакана, наполовинил их и заставил Елену выпить.

Та подчинилась, опростала по-мужицки — махом, закашлялась. Владимир деликатно похлопал ее по спине, и от столь невинного, казалось бы, прикосновения у него буквально перехватило дыхание. До Кудрявцева словно бы только теперь дошло, что они с Еленой одни в пустой квартире. Что он хочет эту женщину — прямо сейчас и прямо здесь. И что другого такого шанса более может и не представиться.

Тем временем Елена, чуть успокоившись, заговорила снова:

— Я вчера ходила в "Кресты".

— Напрасно. Так быстро они все равно ничего тебе не…

— Но я просила даже не встречи, а просто хотела передать лекарства… Севе, ему же каждый день обязательно нужно принимать лекарство. Иначе… — Елена принялась нервно всхлипывать, — …врач сказал, что иначе в любой момент может случиться… — всхлипы усилились. — А эти, которые в "Крестах", они… они даже не стали слушать. Даже не вышли ко мне. Отказа-али…

— Лена, Ленушка… Успокойся… Слышишь?

— Не могу… Я не… Мне жутко от одной только мысли, что он там… что там его… С его-то больным сердцем… Понимаешь, ему обязательно нужно бывать на свежем воздухе и обязательно принимать таблетки. А он… а ему…

— Не плачь, пожалуйста. Не надо. Хочешь… хочешь, я попробую помочь с лекарствами?

Предложение конкретной, точечной помощи вырвалось у Кудрявцева машинально. Уже в следующую секунду он до боли прикусил кончик языка, досадуя за опрометчиво сказанное.

Но было поздно: реакция Елены на вылетевшего "воробья" последовала мгновенно:

— Правда?! — вскинулась она. — Как?!

— У меня есть там… В общем, один знакомый работает. Я могу попробовать передать непосредственно через него…

— Правда? А когда? Володя, милый! Я очень тебя прошу! Я… мы… ты даже не представляешь, как мы будем тебе обязаны!

— Перестань, не нужно мне никаких благодарностей, — смущенно забормотал Кудрявцев. — Разумеется, я ничего не могу обещать наверняка. Но я постараюсь, завтра же…

Воспрянувшая Елена подорвалась в спальню, за лекарствами, а временно оставшийся в одиночестве Кудрявцев поднялся и принялся нервно мерить шагами скрипучий паркет гостиной.