Юность Барона. Обретения

— Когда? Какого числа?

— Да вот как на следующее утро из Орехово на электричке укатил, так с тех пор — ни слуху ни духу.

— О-очень интересно. А ты случайно не в курсе: нет ли у Барона шрама на левом бедре?

— Ты никак глумишься надо мной, начальник? Я под хвост не балуюсь и к тому, что там на заднице Барона помещается, интереса не имею.

— Ну извини. Это я не подумав шлепнул.

— Да уж.

— Слушай, а он вообще как? Сильно кашляет?

— Не понял?

— Ну, знаешь, как это обычно у туберкулезников бывает? Затяжными приступами, с кровью в платок?

— Кто туберкулезник? Барон? Я тебя умоляю, начальник. Да он здоровее нас с тобой обоих взятых!

— Даже так? Хм… Ну тогда последний вопрос: баба какая у него в городе имеется?

— А я знаю? Правда, той ночью, на даче, он таки Любку покрыл. Причем по утряни они вместе и свалили.

— Что за Любка?

— Да так, шмара одна, с Балтов[20]. Но — форсистая, с гонором. Абы кому не дает.

— А на Балтах где?

— Точного адреса не знаю. Помню только, что на Шкапина, дом сразу за баней.

— Любка. За баней. Чертовски интересно…

Глава третья

Отстояв очередь и заполучив две заветные пол-литровые кружки, Барон сдунул пузырчатую, стекавшую по стеклянным граням пену, с наслаждением сделал первый большой глоток и лишь после этого отошел от ларька.

Еще не было и четырех, но все уличные стояки[21] уже плотно оккупировали окрестные работяги и пейзане. Посему Барон направился к раскидистой, дающей густую тень иве, присел под оной на чемоданчик, а кружки поставил прямо на землю. Неспешно потягивая пивко, он поймал себя на мысли, что со стороны смотрится праздным отпускником, хотя за всю доселешнюю жизнь именно в такой роли побывать ему ни разу не доводилось. Да и, пожалуй, вряд ли когда придется.

Требовалось принять решение. Либо задержаться в Галиче до завтрашнего утра, чтобы переговорить с вышедшим на работу путевым обходчиком дядей Пашей и навестить бюллетенящую тетю Шуру. Или же прямо сейчас отправляться на вокзал, брать билет на ближайший проходящий до Перми и выдвигаться на розыски Самарина.

Второй вариант смотрелся предпочтительнее. Во-первых, в успех опроса старожилов верилось не особо. Во-вторых, насколько он смог убедиться, не то что приличной — просто гостиницы в Галиче не было. А перспектива провести ночь в Доме колхозника не впечатляла. И еще не факт, что там сыщутся свободные места.

За одним из столиков сосали пиво двое аборигенов, изредка бросая в его сторону косые взгляды. В одном, что помладше, Барон распознал сиделого. Второй, явно солирующий в этом дуэте, представлялся менее отчетливо и мог оказаться как блатным, так и всего лишь рядящимся под знающего фраер-ком. Но то, что оба не принадлежали к рабоче-крестьянской прослойке, тут, что называется, к бабке не ходи. Опять же морды нехорошие. Тревожные у обоих морды.

Косые взгляды оказались неспроста. Некоторое время спустя тот, который помладше, что-то сказал напарнику и, получив в ответ утвердительный кивок, отставил кружку и ленивой походкой, вразвальцу, подошел к Барону.

Заговорил с места в карьер, сверху вниз:

— Приезжий или баба из дому выставила?

— Допустим, приезжий.

— И откель будешь?

— Допустим, из Ленинграда.

— А! Город над вольной Невой. Слыхал, но не бывал. Ты как: в гости или в командировку?

— А ты как? Всегда такой любознательный или только по средам?

— Нормалёк! Чую — споёмся. Рупь добавишь? За беленькой метнусь. Лакануть охота — аж в ноздрях звенит.

— А ты высмаркивайся чаще. За какие грехи загорал?

— Не понял? На мне росписи вроде как не наблюдается?

— Не наблюдается. Но рефлексы и семантика речи выдают.

— Чего сказал?

— Да ладно, сплюнь и разотри. Так за что чалился?

Местный осклабился:

— По пьяни не в то отверстие сунул. Ночью показалось — ЛЮБОВ. А утром ЛЮБОВ с участковым растолкала. Оказалось, что показалось.

— Нехорошая статья, — покачал головой Барон.

— А по хорошей я позапрошлый раз ходил.

— Кучеряво живешь.