Юность Лагардера

— У вас есть свидетельство… документ?

— Нет!

Худые руки еще быстрее засучили по одеялу, дыхание стало прерывистым, послышался хрип…

Анри показалось, что она просипела еще что-то. Нагнувшись ближе, он услышал:

— Дория… Златовласая Дория… Герцог Гвасталльский… Лагардер… счастье…

И затем пронзительный страшный крик:

— Анри! Спасите Анри! Гонзага, герцог Мантуанский, вы чудовище!

Это был конец.

Лицо госпожи Бернар внезапно посинело, голова дернулась и склонилась вправо. Смерть свершила свое дело.

Анри закрыл покойной глаза и бережно прикоснулся губами к холодеющему лбу.

Всю ночь он безмолвно молился, стоя на коленях в комнате усопшей, подле которой сидели, сменяя друг друга, безутешные Армель, Роза Текла и Изидор.

Вознося молитвы за упокоение души приемной матери, он время от времени говорил себе: «Я узнал вполне достаточно. Я Лагардер. Доказательства? Добуду их шпагой! И еще одно я знаю наверняка: есть некий герцог Мантуанский, и он враг мне. Он умрет от моей руки!»

Госпожу Бернар похоронили в освященной ограде монастыря Сен-Жермен-де-Пре.

После того как Роза Текла и Изидор удалились, нежно и со слезами простившись с дорогой усопшей, графиня де Монборон отвела Анри в сторону и сказала ему:

— Позавчера я побывала в Версале и была допущена к его величеству. Я говорила с королем о вас… Монарх, подобно мне, полагает, что слышал имя Лагардера из уст Кольбера. У короля память лучше, чем у меня… но…

«Мы припоминаем, — сказал мне Людовик XIV, — что нас сильно тревожило дело, имеющее отношение к этой семье… Но что это было за дело? Нам столько их приходилось решать! По-видимому, говорил нам об этом господин де Кольбер».

В конце концов король посоветовал мне обратиться к архивам деда, который всегда славился необыкновенной аккуратностью и даже педантичностью.

Воспользовавшись подробнейшей описью документов, заместитель государственного секретаря отыскал папку, на обложке которой было выведено каллиграфическим почерком: Лагардер.

— И что же? — воскликнул Анри, буквально сгорая от нетерпения.

— Увы! Документы были украдены!

— Проклятье! — вскричал несчастный мальчик.

— Терпение, — мягко произнесла Жанна. — Это обстоятельство весьма не понравилось королю. Он соблаговолил сказать мне: «Бумаги, конечно, были похищены злоумышленниками в самых гнусных целях… Негодяи хотят помешать молодому человеку, о котором вы мне рассказывали, найти родных и доказать свое благородное происхождение».

— О, какое счастье иметь такого монарха! — восторженно произнес Анри, покраснев от радости. — Я буду верно служить ему до гроба, слово Лагардера!

— Подождите, — с улыбкой остановила его графиня, — это еще не все. Отпуская меня, король в неизреченной доброте своей завершил аудиенцию следующими словами: «Прощайте, сударыня. Прошу вас передать господину де Лагардеру, что отныне мы не забудем его имя. В день, когда он захочет послужить нашему королевству, ему достаточно будет назвать себя: мы примем его и позаботимся о нем. Этот юноша может быть уверен в нашем милостивом благорасположении!»

В эту ночь Анри так и не удалось уснуть. Возбужденный событиями минувшего дня, он грезил наяву, и в его воображении одна за другой возникали яркие картины: вот он вступает в сражение с герцогом Мантуанским, вот вершит справедливый суд, вот первым врывается в осажденную крепость на глазах короля, не обращая внимания на свистящие вокруг пули и ядра….

X ВНОВЬ ПОЯВЛЯЕТСЯ КАРЛ-ФЕРДИНАНД IV

Спустя пять лет после смерти Сюзон Бернар два всадника въехали в Париж через ворота Сен-Антуан и двинулись по улице, носящей то же имя. В одном из них можно было безошибочно узнать знатного вельможу, второй же, несмотря на богатую одежду, походил скорее на жалкого судейского крючка, который хорохорится, надеясь выдать себя за родовитого дворянина.

Всадники проделали долгий, очень долгий путь — особенно для того времени. Их породистые лошади выглядели явно утомленными, и можно было только удивляться, отчего люди, занимавшие высокое положение в обществе, не пожелали воспользоваться услугами почтовых станций. Впрочем, на то могли быть особые причины: далеко не всем по карману путешествовать на почтовых, и частенько случается, что даже принцы испытывают денежные затруднения.

Именно так обстояли дела у герцога Мантуанского и Гвасталльского. Получив, ценой известных нам отвратительных преступлений, баснословное состояние, он промотал его за несколько лет. Карты, женщины, пирушки, роскошные дворцы и загородные виллы поглотили все золотые дублоны, что были скоплены благодаря мудрой бережливости старого герцога Гвасталлы, убитого, как мы помним, Пейролем-отцом, использовавшим знаменитый яд Медичи.

Темноволосая красавица Винчента с того дня, как узнала о страшной участи сестры и зятя и об исчезновении племянника, казалось, совершенно отрешилась от земной жизни. Удалившись в монастырь на горе Монте-Субазио, словно желая переселиться поближе к небесам, она вела жизнь затворницы, ревностно исполняя все предписания сурового устава обители.