Юность Лагардера

Но тут герцог, верный итальянской манере фехтования, отскочил в сторону, чтобы успеть выхватить шпагу и встать в боевую позицию, вынуждая тем самым соперника переменить положение.

Анри увидел Пейроля справа от себя.

Дальнейшее произошло очень быстро.

Юноша, сделав ложный выпад, нанес удар не герцогу, а его подручному. Негодяй издал душераздирающий крик:

— Я убит!

Рухнув на землю, он вскоре затих…

Хладнокровно отражая бешеные атаки Анри, Гонзага бесстыдно отступал в глубь парка. Он знал, что делает. С каждым шагом его противник приближался к гибели, ибо за деревьями прятались наемные убийцы Марселя де Ремайя.

Увлекшись, герцог быстрее, чем нужно, отскочил назад и вдруг понял, что никто на него не нападает.

Остановившись в удивлении, он стал оглядываться в поисках своего племянника.

А Анри, отпрыгнув влево, прислонился спиной к недостроенному фонтану: это была каменная стела, вокруг которой валялись плиты, булыжники и трубы.

Все разгадали его маневр.

Люди Злой Феи, оставив свои тайники, ринулись к нему.

— Заколите его! — крикнул Карл-Фердинанд, вновь преисполняясь надежды и бросаясь вперед. — Нападайте все разом! Убейте его!

— Если я это позволю! — насмешливо бросил Лагардер. Его голос звенел, а в словах звучала жестокая ирония: — Ребята, вы пропали! Но я займусь вами позже, а пока у меня есть дело к монсеньору Карлу-Фердинанду IV де Гонзага, герцогу Мантуанскому и Гвасталльскому, и я…

Он умолк, сделал быстрый выпад, а затем воскликнул:

— Прямо в сердце!

Убийца Рене и Дории, словно пораженный молнией, выронил шпагу и схватился за левый бок, медленно оседая на землю.

— Вот правосудие Лагардера! — возгласил Анри торжественно. — Госпожа Бернар, я покарал чудовище, о котором вы говорили.

Потом он поднял шпагу и произнес:

— Господа проходимцы, я вовсе не жажду продырявить вам шкуры. Вы мне дурного не сделали, и я готов держать пари, что вам не известно мое имя… моя шпага редко дает промах… Вам очень хочется остаться здесь навсегда? Говорите! Сражаемся или нет?

Он остановился. Все кинжалы и шпаги опустились.

— Отлично, благоразумные друзья мои… Расстанемся по-хорошему!

Он остался один, и тогда из-за кустов вышли Кокардас с Паспуалем.

— Ну что, малыш? — спросил гасконец. — Скользких нанизал?

Нормандец довольно хихикнул.

— Скольких заставил прошептать «Pater Noster»?

Анри схватил из за руки:

— Мне нужен был только герцог… Вот он лежит… Возможно, я убил и его подручного… Но если тот жив, я заставлю его говорить. Он знает тайну моего рождения. Пойдемте, поищем тело этого негодяя, любезные мэтры!

Однако Антуан де Пейроль исчез. На его крик прибежали четверо слуг… Напрасно мастера фехтовального искусства и их великолепный ученик прочесывали все кусты. Пейроля, взвалив на лошадь, отвезли в Париж через ворота Сен-Оноре.

Долговязый фактотум получил рану в плечо. Он притворился мертвым из страха перед Лагардером.

Его скорбное возвращение в Пале-Рояль не прошло незамеченным.

На следующее же утро к нему явился Филипп де Гонзага, чтобы узнать о здоровье герцога Мантуанского.

К тому времени Пейроль уже успел сочинить весьма правдоподобную историю, разумно рассудив, что не следует упоминать имени молодого Лагардера, дабы не всплыли на поверхность старые грехи. Меньше всего ему хотелось бы привлечь к своей особе внимание правосудия.

Итак, он поведал, что герцог поссорился с незнакомым дворянином, которого встретил в фехтовальном зале; произошла дуэль, и его светлость герцог Мантуанский и Гвасталльский был убит на месте; сам же Пейроль, желая отомстить за своего господина, тоже вступил в схватку, но был ранен…

Это объяснение удовлетворило всех.

Герцог Шартрский послал одного из своих офицеров на улицу Круа-де-Пети-Шам, однако господа Кокардас и Паспуаль клятвенно заверили, что не знают имени дуэлянта-виртуоза.

Дело было списано в архив. Пейроль, обезумев от страха, поспешил убраться из Парижа и в скором времени поступил на службу к Филиппу де Гонзага.

XIII НЕЖДАННЫЙ ДРУГ

Карл-Фердинанд IV, после пышного отпевания в церкви Сен-Рош, которое почтили своим присутствием все три Филиппа, облаченные по сему поводу в траур, отправился в свое последнее путешествие в родовое владение Мантую — в тройном гробу и с подобающим сопровождением.

Графиня де Монборон, любопытная, как все женщины, не отказала себе в удовольствии побывать на церемонии. Кто знает? Повернись все иначе, этот благородный герцог мог бы стать ее супругом.

— Я должна была почтить его память, — сказала она вечером, ужиная вместе с Армель и Анри де Лагардером, — теперь я снова свободна. Господи, прими его душу!

Юноша промолчал, но глаза его так сверкнули, что смотревшая на него сестричка невольно вздрогнула. Графиня же, находясь под впечатлением бурных событий минувшего дня, ничего не заметила и продолжала весело щебетать.

Выходя из церкви, она услышала разные разговоры: как всегда, нашлись люди, которым все достоверно известно!

Они утверждали, что для них нет тайн в этом загадочном деле.