Юность Моисея

Всякий из них присматривает не только за людишками, а и за зверятами четвероногими, за тварями ползучими, водными и крылатыми, за зерном плодотворным, деревьями, травой и цветами. Всё возрождается от Господа и везде есть ангелы. Но чего ты от них попросишь, того и получишь: верный – верное, злобный – злобное. Такая жизнь наша.

– Чудная ты, – снова покачал головой Толмай. – И царство Сибирское ваше тоже чудное.

– Уж, какие есть. Не нравится, поищи других, – отрезала Чернава. – Это называют у вас Хаосом. А что он такое, вы задавали себе вопрос хоть раз в жизни? Противоположное Хаосу – это, конечно, Порядок!

И это следующий вопрос. Ведь рамки и полочки порядка сколотили сами человеки, радостно пожали друг другу руки – вот, мол, мы какие хорошие! – и принялись считать, что Порядок – есть жизненный закон, правило развития и всё такое. Ведь так?

Погляди, что составляет ваш порядок по нынешний день. Для большинства – это дом, работа и служение хозяину. Паршивый треугольник. Не слишком ли дорогая плата за жизнь, дарованную Богом?

– А у вас на работу, на семью, разве не обращают внимания? – озадачено спросил Толмай. – В вашем Аркаиме тоже раскладывают всё по сколоченным полочкам. И эти сколоченные человеком полочки – и есть тот самый Порядок, то есть Закон.

– Конечно, – согласилась Чернава. – Конечно, Закон нужен кому-то. Право слово, человек иной раз теряется без кнута или пряника. Не знает, что делать, как жить, по какому пути можно и должно идти, а по какому нет.

А вот Хаос – вечный Хаос – это нечто другое. Это дар Всевышнего. Человеку здесь дано разобраться самому: что можно, а чего нельзя в этом мире. Для этого он и послан сюда, чтобы разобраться, чтобы научиться решать, то есть научиться быть Творцом по образу и подобию Божьему, а не жить в замкнутом треугольнике.

– Подожди, подожди, – перебил Чернавку юноша. – Я же давно о таком задумывался. Собственно, каждый человек рано или поздно, а задаёт себе вопрос: зачем я живу? зачем послан в этот мир?

Чтобы жить в таком треугольнике, как ты описала? Но ведь это же замкнутое пространство всей человеческой жизни! Поэтому я и уехал из Лагаша, потому что ни в нашем городе, ни в Уре меня не понимали.

– Вот потому-то ты и попал к нам, – торжественно улыбнулась Нава. – В том, остальном мире для некоторых существует небольшая отдушина, так сказать, лазейка, мол, живу для того, чтобы оставить потомство. А для чего нужна потомкам жизнь, если родители кроме познания треугольника ничего больше дать не могут?

Некоторые из этого потомства особенно в юности, часто сами ищут ответы на все жизненные вопросы. Что всегда порождает войну с родителями. Но, подрастая, детки смиряются с треугольником и совсем уже не обращают внимания на мир Хаоса. Вернее, слышали что-то, где-то в Гиперборее, а мне оно надо?..

Ведь тут у нас совсем другая жизнь. Поэтому едут пока такие, как ты…

– Знаешь, такими, как я, земля никогда не обеднеет, – сдвинул брови Толмай. – Не хочу хвалиться, но ищущий счастья – всегда обретёт его, а ожидающий, пока что-то принесут и накормят, так и останется ожидающим.

– А я вот что ещё скажу, – добавила Чернава. – Когда-то ваши мудрецы обязательно Божью мудрость запишут. Не случалось ли тебе видеть, что из телесных глаз, когда они долго побудут в дыму, текут телесные слёзы, как у меня сейчас. А на свежем воздухе, на лугах, при источниках и садах, те же глаза делаются острее и здоровее? Тоже самое происходит и со зрением душевным. Если оно обращено на луг духовных писаний, то делается чистым, ясным и проницательным, так что может видеть наветы бесовские, а если остаётся в дыму житейских попечений, непрестанно будет испускать слёзы, бесконечно плакать о сём и будущем веке.

Ибо дела человеческие подобны дыму, и ничто не причинит столько болезни душевному зрению и не замутит его, как множество житейских попечений и пожеланий. Как обыкновенный огонь, охватывая вещество влажное и промокшее, производит большой дым и наводит забвение, когда объемлет чью-либо душу, страстную и слабую. [73] Я об этом недавно говорила вашим мудрецам, и они всё на настоящие папирусы записали, так что скоро всем возвестят…

Вечер свалился на Аркаим совершенно неожиданно. Казалось, солнышко хоть и гуляет за облаками, но наступления ночи ожидать можно ещё не скоро. И вдруг светило исчезло в неизвестном направлении, а со всех сторон разом обрушилась темнота. Юноша, сидя на брёвнышке, невольно поёжился. В Месопотамии ночи тоже были тёмными, бархатными, густыми, но темнота не нападала так вот сразу со всех сторон.

– Ну, ты чё раскручинился? – потрепала его по вихрам Чернавка. – Не след грустить, благо ночь на дворе. Я тебе песню нашенскую спою, тебе интересную.

Девушка помешала длинной кочергой уголья разгулявшейся печи, села на брёвнышко рядом с Толмаем и запела на первый взгляд тоскливо, но уж такие песни русские, никак нельзя на Руси без этого: