Юность Моисея

Здесь он узнал, что Иерусалим — не самый священный из городов. Что много севернее, за Пелопонесским Понтом, есть страна Гиперборея, где человеки спаслись от потопа. И там, на юге Рипейских гор, [57] была когда-то столица Семиречья или царства Десяти городов Аркаим. Как бы Иисусу хотелось побывать там, но не для этого он сейчас пришёл на землю. Ведь каждому даётся жизнь, чтобы сумел человек взрастить свою душу, чтобы смог научиться дарить радость окружающим. Иначе, зачем нужна эта жизнь?

Но там, в Гиперборее, Иисусу всё-таки придётся побывать, потому как за погибшим царством Атлантов, у скрещения двух рек, впадающих в Пелопонесский понт, находится вход в Аид. Это знают многие из живущих, потому что даже один из греков написал когда-то про виденный им вход в тёмное царство:

«Судно дошло до предела глубокой реки Океана

Там находится город народа мужей кимеррийцев»… [58]

Адепт много думал о том, как народ этой земли сумел жить возле входа в подземные владения тёмных ангелов? Может быть, правду о них говорят, что люди задумали всё же принести солнечный свет и тепло в свои жилища. Они бегали по киммерийским полянам, пытаясь собрать свет в ладошки, но у обычных смертных это получается не всегда и много хуже, поэтому многие из них от горя обратились в камни и выстроились перед входом в царство тёмных теней и нехороших мыслей.

Почему Иисус не уставал вспоминать об этом? Просто потому, что в одном из снов, когда он гостил у Отца своего в царстве света и благодати, мальчик узнал о будущих испытаниях, которые придётся ему перенести ещё здесь, на земле. Значит, надо будет спуститься в то царство темноты. Это не просто испытание мистерией посвящения, а нечто гораздо большее. Но когда это случится, Иисус пока не знал, значит, пока ещё не настала пора. Значит, жизнь надо принимать такой, какая дадена сейчас и здесь, в этом заветном храме ессеев, не так далеко от священного Иерусалима. Хотя, этот город, скорее готов к предательству, чем к чему-то большему.

Иисус подозревал, что жители той страны, где ему пришлось увидеть свет, не готовы ещё к подвигу, потому как пришлось ему беседовать с тамошними священниками на Пасху. Он тогда ещё совсем мальчиком был, но Всевышний Саваоф с ранних лет позволил ему понимать мир таким, как есть, а не смотреть на всё происходящее в розовом свете. А, может быть, это для людей было бы лучше, потому что любой человек должен чувствовать себя с самых ранних лет личностью, а не живой игрушкой родителей.

Когда-то мама, услышав это соображение, пыталась возразить, что человек тогда разучится радоваться жизни и удивляться всему, что происходит вокруг. Но ведь Иисус не разучился же?! Разве остальные дети этого мира не такие же? Не сыны Божьи? А если дети Вседержителя, то и бояться нечего. Господь не выдаст — свинья не съест. Хотя с самого детства свиньи подкидывают столько рогаток, что мало не покажется.

Дети, именно дети когда-нибудь сумеют не замыкаться в безвыходном треугольнике. Уже сейчас возникает повсюду потаённая война родителей со своими отпрысками, ведь никакой взрослый не согласится на то, что какой-то малыш соображает больше, лучше и немного вернее, чем он, видавший виды и вкусивший невкушаемого? Ведь перед каждым есть каждый день выбор: как поступить? И только человек может сделать выбор, только он строит жизнь так, как выбрал. Зачем же тогда в самые трудные моменты обращаться к Богу и даже обвинять Всевышнего во всех, выбранных человеком, грехах?

Господь Саваоф не предлагает сынам своим ничего мерзостного, пакостного и отвратного. Зачем же человек, выбрав свой путь, обвиняет всех, и даже Господа, только не себя самого? Так принято в этом мире? так положено? так все делают? так поступают?.. Может быть, и все. Только дети, ещё не сломленные развращёнными родителями, сумеют найти правильный выход и беспечальное решение, которое устроит всех.

Возможно, это чувство и умение принимать решения — самое первое, что узнал и сумел Иисус, родившись на свет. Ведь видеть то, что не могут увидеть взрослые, это не только дар, но и ответственность пред теми, кто обратится за помощью.

— В этом нет ничего сверхъестественного, но есть в природе преодоление каких-то явлений, — делился однажды с послушником один из старцев. — Это преодоление, неуловимое для наших физических чувств, должно стать для тебя родственным.

Объединение души и материи на гранях видимого и невидимого, представляющий собой две стороны единой жизни, заключается в Духе, ибо если мы поднимаемся к вечным началам, к первопричинам, мы найдём, что истина природы объясняется законами разума, а законы жизни постигаются только самопознанием, опытным изучением души на той же грани.

Это просвечивание невидимого на границах видимого. Поскольку всё, невидимое нами, существует без нас, оно не должно доказывать своё существование, ибо все доказательства и стремления убеждать кого-то в своей правоте — это стрельба из пушки по воробьям. Поэтому в войне доказательств никаких побед тоже не бывает.