Юность олигарха

– Шеф, нас к Гремячему валу!..

Поначалу это даже забавно, потому что, пока они слегка навеселе, они в большей степени смешны.
Обошли еще колок, вернулись в машину:

– Перекусим!..

А время пошло уже за полдень. В конце концов это мне надоедает, потому что я устаю и тоже проникаюсь агрессией охоты и зарядом свободы инстинктов, они становятся некрасиво пьяны и тоже агрессивны, а ведь для того, чтобы они «перекусили», мне надо останавливать машину, иначе у них «расплескивается». И уже общая накопленная усталость и раздражение от промахов и неудач, и общая озлобленность, возникающая при долгом нахождении с ружьем, и их общая сплоченность против трезвого в своем пьяном деле:

– Михельсон, прижмись к обочине, дай людям спокойно перекусить!

– Михельсон, еще раз, не все обслужены.

– Да идите к черту, – завожусь я, – почему я должен останавливаться.

– Потому что большинство желает!

– Было б трезвое большинство, а так ведь толпа в пьяных соплях. Пейте из бутылки.

– Нет, останови.

– Почему я должен вашему алкоголизму потакать?

– Потому что мы большинство.

И так долго идет злобное выяснение отношений.

– Михельсон, ты груб.

– Михельсон, ты не уважаешь товарищей.

– Ты должен друзей уважать, – раздумчиво начинает резонерствовать и развивать эту тему в углу заднего сиденья Петруччо.

И на нем я уже отыгрываюсь. На него я уже делаю стойку.

– Это почему же я должен? – спрашиваю я.

– Потому что такой закон: большинство! – отвечает Петруччо, и получает от меня уже по полной программе.

– Ты-то уж молчал бы! От Мишки, что ли, о законах большинства набрался, что аж о «дружестве» заговорил?.. Тебе-то что до большинства, самому умному и единственному в мире, тебя-то с какой стороны это коснулось?..

Никто толком не понял моих возмущенных слов. И лишь Петька, свозь пьяную муть в глазах глянул на меня на секунду трезво и внимательно, в полной мере, видимо, оценив мое «предательство» и, конечно же, в очередной раз отметив про себя всю правоту сделанного им еще в юности вывода, что он самый умный и что нельзя никому доверяться, поддаваясь сентиментальным разговорам, и в этом мире одиноких волков, где каждый за себя, и каждый готов при случае тебя сожрать, расслабляться.
Впрочем, на наших дальнейших отношениях эта пьяная охотничья стычка не отразилась. Может быть, все это и подействовало на какую-то самую тонкую их часть, но радоваться друг другу мы продолжали и в дальнейшем.

8

Итак, мы поехали тогда с Петькой на охоту. Это было уже осенью, в первой половине октября. Я позвонил Петруччо по телефону.

– Поедешь? – спросил я. – А то скоро уже поздно будет. Да и, поди, там уже северная так и прет…

– Поеду, – согласился он.