Юность олигарха

– Что, в две дыры, что ли? – спрашивали, ошарашенные и «неразвитые», мы, лихорадочно воображая себе технологию.

– Нет, в одну. Мы теперь с Судаком молочные братья…

Правда, потом через три дня эти молочные братья вместе разом заболели триппером, и Мишке пришлось перед Веркой виниться. Но, тем не менее, несмотря на всю пошлость и слов, и действий, и ситуаций, содержалась во всем этом какая-то чистота искренности, непосредственности, страстности наконец…
Помню, как я сам уже несколько лет после института возвращался с Ефимом с Чанов мимо районного центра, в котором работала по распределению одна бывшая моя сокурсница. Мы ехали на его «Запорожце», и я все думал о том, сколько времени мы с ней уже не виделись. Вернее, думать о ней я начал еще на охоте, осознав, что мы охотимся неподалеку от ее села.

– Давай заедем, чаю попьем, – уговаривал я Ефима.

– Да ну к черту, ночь уже скоро, а нам еще столько проселка впереди…

– Да господи, всего километров двести…

– Ты посмотри на небо, опоздаем до дождя, как раз под Хапово встрянем.

– Полчаса роли не сыграют, что ты уперся, отдохнем, посидим хоть раз за неделю за столом…

И в конце концов уговорил. Ефим специально сделал крюк, чтобы заехать в Здвинку. Еще с полчаса потеряли, чтобы найти дом.

– Подожди с минутку, узнаю, дома ли, – и бегом на второй этаж.

Она была дома, и одна.
И я сразу потащил ее в кровать.

– У нас одна минута.

– Да ты что?!! – и я услышал, кроме слов возмущения, слова еще и о каком-то Саше, о том, что тут была уже какая-то своя жизнь, какие-то отношения, три года любви.

– Да ты что? Я столько о тебе на охоте думал, – сказал я, и этих простых элементарных слов оказалось достаточно, чтобы она перестала удерживать подол.

Она еще на мгновение очнулась в самом конце, когда я, привстав, спросил: «Тебе можно или надеть?» – и долго не могла вникнуть в то, что я спрашиваю, пока я, запыхавшийся, смотрел ей в лицо, – и отводила пальцем волосы со лба.

– Да, да, надень, – вдруг что-то вспомнила она.

И потом, когда я снова сплелся с ней, торопливо, жадно бросилась мне помогать.
Через минуту я выбежал во двор, чтобы позвать Ефима к ней в гости.

– Дома, – сказал я, и ничего не заподозревавший Ефим поднялся со мной к ней в квартиру.

Мы попили чаю. Таня, так звали мою сокурсницу, была мила и приветлива, поболтали еще о чем-то минут двадцать, и засобирались в путь.

– Спасибо большое, – сказал растроганный и разомлевший Ефим, – очень приятно было познакомиться, жалко уезжать, но нам надо торопиться, чтобы проехать трудный участок дороги до темноты.

Мы с ней еще обнялись и поцеловались, когда я чуть задержался как бы невзначай за прикрытой дверью. И на этот раз она приникла покорно ко мне всем телом, и заплела вокруг моей шеи руки.

– Очинно молоденькая девушка, – сказал Ефим уже в «Запорожце» с трогательностью в голосе, – отменно молодая, – еще несколько раз за дорогу задумчиво вспоминал он.