Юность подарит первые шрамы

– Да что рассказывать? Вышла замуж, уехала из Глэнстоуна, развелась, вернулась в Глэнстоун. А здесь я оказалась, потому что захотела. «Греджерс» – престижное место, многие мечтали занять мою должность, но мне повезло, и теперь я могу быть всегда рядом со своими сестрами.

– Понятно. В общем, ты, как всегда, выполняешь обязанности Кармэл. – Йера смотрела на Леду с жалостью и в то же время с недоумением. Не понимала она, как дочка одной из богатейших женщин Великобритании могла решиться посвятить свою жизнь такой заурядной работе. – Я люблю свою подругу, но иногда не могу понять ее поведение. Как можно вот так взять и отречься от своих детей?

– Миссис О’Нилл…

– Йера.

– Йера, я сейчас хочу поговорить о вашей дочери.

– А что не так с Джел?

– Ну, например, она сегодня упала в обморок, из-за чего мы и вызвали вас в школу. Такое с ней случается не в первый раз. Учителя жалуются на ее успеваемость.

– Да, миссис Маркс мне уже сказала об этом.

– И ее подруги говорят, что Джел изменилась.

– Леда, я не понимаю, к чему ты клонишь? Ну подумаешь, Джел слетела с рейтинга? Ничего страшного, восстановится, она у меня способная. Я, между прочим, всегда была над красной чертой рейтинга. Ненавидела учиться. А то, что она пару раз упала в обморок, так это вообще ерунда. Я тоже в школьные годы часто теряла сознание. Недосып, вечный стресс… Все мы через это проходили. Не вижу смысла паниковать на пустом месте.

– Я убеждена, что дело вовсе не в недосыпе и не в стрессе. Неужели вы не заметили, что ваша дочь сильно похудела?

– А как же? Конечно, заметила. И я очень горжусь ею. Джел наконец-то занялась собой.

– Она истощена, – повысив голос, сказала Леда. – У нее все признаки анорексии.

– Леда, ты в своем уме?! Анорексия?!! Я больше десяти лет в модельном бизнесе, я прекрасно знаю, что такое анорексия! Это серьезное психическое заболевание! При чем здесь моя дочь?! – разбушевалась Йера.

– Успокойтесь, прошу вас. Возможно, я ошибаюсь, на что очень надеюсь. Но все же я настоятельно рекомендую показать девочку специалистам.

– …Я много лет скрывала свою младшую дочь от прессы. И теперь, когда я открыла ее миру, ты хочешь, чтобы я поместила Джел в клинику, дабы исключить анорексию? Ты хоть понимаешь, какой будет скандал?! Я директор модельного агентства!

– Я знаю, кто вы, Йера. Но я хочу напомнить вам, что вы не только директор модельного агентства, но и мать! Мать больной девушки.

– Джелвира здорова! – настаивала Йера. – У нее нет никаких проблем, а вот у меня будут, если в СМИ просочится информация о том, что у моей дочери подозревают анорексию!

– Потерять дочь или потерять свой статус… Вот это дилемма. Да вы ничем не лучше моей мамаши. Вам тоже наплевать на свое дитя!

– Довольно! Леда, а я хочу напомнить тебе, что ты – медсестра! Ты всего лишь чертова медсестра! Ты не имеешь права ставить диагнозы, ты некомпетентна! Я поговорю с миссис Маркс о тебе. Тебе здесь не место!

Йера выскочила из кабинета, хлопнув дверью так, что задрожали стены. Леда еще долго не могла прийти в себя после этого разговора. Она еще больше начала переживать за Джел, не зная, что для нее страшнее: болезнь, что крала у нее силы день за днем, или же ее мать.

* * *

К счастью, Йера все же поняла, что с ее дочерью что-то происходит. Джел всегда была медлительной и вялой, но теперь она уж совсем стала квелой, практически не выходила из комнаты, не разговаривала, двигалась с трудом, осторожно, словно была одета в костюм, выстланный изнутри иголками. Все это сподвигло Йеру нанять медсестру, что приходила утром и вечером, ставила капельницы с витаминами и глюкозой. Йера надеялась, что это взбодрит Джелвиру. Но миссис О’Нилл была еще озадачена предстоящей поездкой в Америку с Сашей, где у последней должна была быть серьезная съемка. И это событие было для нее намного важнее, чем то, что происходило с Джел. Йера так сильно переживала за Сашу, что старалась не обращать внимания на Джел, чтобы не тратить лишний раз нервы и экономить силы, которые понадобятся ей, чтобы поддержать Сашу и помогать ей во всем во время поездки.

– Саша, ты собрала вещи? – задала вопрос Йера во время семейного обеда.

– Нет еще, мам. Успею.

– Ты, как всегда, откладываешь все самое важное напоследок. Потом будешь бегать сломя голову.

– Мам, не ворчи. Я и так жутко нервничаю из-за этой поездки.

– А что, такая важная поездка? – без всякого интереса спросил Марк.

– Пап, у меня вообще-то кампейн Шанель!

– Ух ты, – уныло сказал Марк. – А раньше у тебя его не было?

Саша выкатила глаза от удивления и тотчас готова была разреветься. Так она всегда реагировала, когда была крайне возмущена.

– Саша, не обращай на него внимания. Это конченый человек. Он ничего не замечает. Для него весь мир заключен в бутылке, – успокаивала Йера дочь.

Джел стало невыносимо слушать очередные семейные разборки, что были традицией их всех без исключения совместных времяпрепровождений, она встала из-за стола и направилась к мусорному ведру, чтобы очистить тарелку.

– Джел, ты уже поела? – спросила мать.

– Да. Немного. Я перед этим перекусила, – соврала Джел.