Юность подарит первые шрамы

Джел была слишком слаба, чтобы спорить, оправдываться. Ей лишь хотелось лечь в свою постель и заснуть, чтобы хотя бы во сне не чувствовать противной головной боли, что всегда появлялась в период ее бодрствования, острой боли в животе, что тоже часто тревожила ее, и странного дискомфорта в сердце, который напоминал о себе при каждом ее движении.

– Одна травила дочь упреками, а вторая таблетками. Браво! – Марка затрясло от нарастающей злости.

– Марк, прекрати… – сказала Йера.

– Ну нет, дорогая. Я больше молчать не буду. Запомни, если с Джел что-то случится, ты пожалеешь. Вы обе пожалеете! – обратился Марк к жене и старшей дочери, а после вновь посмотрел на Джел, что стояла в стороне, скрестив руки на груди. Он еще больше затрясся. – Ненавижу!!! – закричал Марк, швырнув тарелку в сторону Йеры и Саши. – Тварь!!! – теперь он запустил в них стул.

– Марк! – Йера обняла напуганную Сашу и зарыдала в голос. Она впервые увидела мужа в таком состоянии, и впервые ей было очень страшно за себя и дочь. Да и за Марка тоже.

– Какая же ты тварь!!! – полетел еще один стул. – Как можно быть такой жестокой!!! Что ты сделала с моей малышкой?! Что… – и тут Марк замолчал, Йера и Саша теперь рыдали в унисон, но остановило его не это. Он еще раз взглянул на Джелвиру, что все так же неподвижно стояла с отсутствующим выражением лица, и наконец понял, что своими действиями пугает дочь, делает ей только хуже. Выдохнув, Марк покинул помещение.

* * *

– Проснулась? – спросил Марк, войдя в комнату дочери.

– Я не спала, – ответила Джел.

– Зря. Сон подарил бы тебе кучу сил.

– Мама с Сашей уехали?

– Уехали, слава богу. Как хорошо без них, согласись?

– Да, – улыбнулась Джел, заметив, как отец сияет от радости.

– Так, тебе нужно подкрепиться. – Марк все это время держал в руках поднос с тарелкой, в которой была непонятная, ароматная жижа.

– Что это?

– Пюре из батата. Тебе сейчас нужно есть все жидкое и легкое, чтобы не перенапрягать желудок.

Джел никак не могла избавиться от мерзкого чувства тошноты, и она боялась, что ее снова начнет «полоскать», но отец с такой любовью, такой заботой и мольбой смотрел на нее, что ей пришлось насильно запихнуть в себя ложку поносоподобного яства, чтобы не огорчить Марка.

– Не ожидала, что ты такой.

– Какой? Нормальный? – улыбнулся Марк.

– Да.

– Джел, я ненормальный на самом деле. У меня много проблем, ты это знаешь. Может быть, именно поэтому я понимаю тебя. У тебя своя зависимость, у меня своя, – сказал Марк, печально вздохнув. – Я предлагаю нам объединиться. Будем вместе сражаться со своими проблемами. Так будет легче.

– Давай попробуем, – сказала Джел.

Марк остановил взгляд на тонюсеньких пальчиках дочери, на полосках вен, что просвечивали сквозь тонкую кожу. Веки его наполнились слезами. Марк ненавидел себя за то, что когда его дочь медленно убивала себя, он безбожно пил, закрывшись в своем кабинете. Джел большую часть времени проводила в «Греджерс», и в те редкие дни, когда она появлялась дома, у него был шанс заметить неладное и помочь ей. Но он, его жена и старшая дочь упустили это время. Марк был постоянно в нетрезвом состоянии, Йера была вся в работе, а Саша озабочена лишь собой, ей вообще ни до кого не было дела.

– Какая ты хрупкая стала… Джел, если я потеряю тебя, мне незачем будет жить.

Джел была поражена. Она наконец-то увидела перед собой того папу, которого так любила. Марк, до того как впал в беспросветную депрессию и связал свою жизнь с алкоголем, был очень хорошим отцом. Он любил обеих своих дочек, но Джел была ему ближе всех. Марк даже имя сам ей выбрал. Йера настаивала дать дочери простое имя, но Марк хотел назвать свою младшую дочь как-то по-особенному, потому что считал ее особенной и сердцем чувствовал, что его связь с ней будет гораздо крепче, чем с Сашей. Старшая дочь все взяла от матери: и внешность, и фигуру, и несносный характер. Джел же была его копией. Она всегда тянулась к нему, знала, что он никогда ее не обидит и всегда поддержит.

– Это абсолютно взаимно, – сказала Джел, тоже расплакавшись.

– Так, перестаем плакать, – улыбнулся сквозь слезы Марк. – Это не поможет. Помнишь, я тебе говорил, чтоб ты улыбалась даже тогда, когда больно? Улыбка – это отличная маскировка. Никто не должен видеть твои слабости.

Джел всегда помнила эти слова отца. В последний раз они звучали в ее голове в тот вечер, когда Болдер напал на нее со своими дружками и Закари сбежал. Она лежала на дороге, готовая к встрече со своей смертью, пыталась улыбнуться напоследок, но не смогла.

– Я не боюсь, что кто-то заметит мои слабости, потому что меня в принципе никто не замечает, – сказала она. – В детстве мы с девочками играли в «Привидения». Нам нравилось чувствовать себя незаметными и неуязвимыми. Девочки вырос-ли и забыли про эту игру, а я так и осталась призраком. Мне кажется, я давно умерла, только почему-то все еще шатаюсь по этому свету, страдаю и ищу покоя. Как же я хочу исчезнуть раз и навсегда.

– …Каспер мой маленький, ты даже не представляешь, как много значишь для меня. Не исчезай, – попросил Марк, снова заплакав.

* * *