Юность знаменитых людей

Вот, например, Альфонс, мечтая о славе, смотрит на войну, как на прекрасную арену деятельности, тогда как его мать, прежде всего, видит в ней свистящие пули и обнаженные шпаги, грозящие смертью ее милому сыну; и если она в состоянии отучить его от воинственной склонности, то она, будьте уверены, сделает для этого все что в ее силах. Когда Поль выказывает пристрастие к научным занятиям, к изобретениям, то отец его невольно припоминает судьбу многих ученых, состарившихся в неизвестности, в бедности; он припоминает, сколько изобретателей окончили жизнь в нищете, хотя и сделали множество никем не признанных изобретений; сколько наконец таких, которые хотя и были оценены, но вместе с тем стали жертвами самой бессовестной эксплуатации. Бедный отец боится и за Генриха, который имеет сильное влечение к артистической деятельности. Поневоле приходится вспомнить, как отец знаменитого римского поэта Овидия огорчался тем, что в его сыне с самого раннего детства обнаружилась страсть к писанию стихов.

— Зачем ты этим занимаешься? — говорил ему отец, — разве ты не знаешь, что величайший из поэтов, Гомер, и тот умер в нищете?

А между тем сила врожденного призвания едва ли где-нибудь проявлялась с большею очевидностью, чем у молодого Овидия; он сам рассказывает, что когда отец наказывал его за писание стихов, то будущий поэт, случалось, просил прощения также в стихах.

Приведем еще один довод, не менее основательный, чем предыдущий. Мы видели уже несколько примеров детей, щедро одаренных от природы, что нередко и обнаруживалось в них в самом нежном возрасте. Но следует ли считать признаками врожденного призвания чисто случайно развивавшиеся наклонности и страстные влечения? Сколько можно встретить так называемых будущих артистов, будущих писателей, будущих полководцев и изобретателей, мнимое призвание которых оказалось мимолетным влечением, исчезавшим тотчас же, как только будущий гений становился лицом к лицу с суровою действительностью, с беспрерывными лишениями, ценою которых покупается известность! Сколько и таких, которые, считая себя призванными к тому или другому поприщу, находили в этом лишь средство уклониться от прямых своих обязанностей, и впоследствии жаловались на несправедливость судьбы.

Если бы вы знали, сколько я видел людей минуты, людей напускного вдохновения, которые своим фальшивым энтузиазмом поселяли во мне предубеждение даже к истинному влечению людей, действительно даровитых, настойчивых и смелых.

Положим, во многих случаях, когда приходится делать выбор карьеры для детей, родители ошибаются, или выбор этот их пугает; но все-таки нет оснований предполагать, чтобы они относились к нему непременно пристрастно и не желали, чтобы дети пошли дальше них.

Я должен был распространиться об этом предмете, потому что хотя в последующих беседах встретится не мало примеров тому, как иногда успех оправдывал детей, склонностям которых родители не сочувствовали, но я не хочу, чтобы вы подозревали умышленные преследования детей родителями там, где часто проявлялись только благоразумие и искренняя любовь.

Знаменитый Расин, поэт, который обязан своею славою исключительно своим стихам, написал однажды своему старшему сыну, приславшему ему свой первый поэтический опыт: «Я никогда не советовал бы тебе поддаваться искушению писать стихи, которые только наполняют ум твой пустяками».

Этот сын поэта послушался совета отца, но младший, Людовик Расин, которому было, когда отец умер, семь лет, не сумел противиться искушению: он сочинял стихи без ведома матери, которая, как достоверно известно, была предубеждена против поэзии, и ходил показывать их Буало — другу покойного отца его.

Буало, поэт не менее знаменитый, чем Расин, говорил всегда маленькому Луи: «Стихи ваши довольно хороши, но послушайтесь меня, дитя мое, и бросьте знакомство с музами; я думаю, вам известно, до чего доведет вас слава поэта!»

Но Людовик Расин не обращал внимания на эти предостережения и впоследствии издал в свет в числе других произведений поэму о религии, выдержавшую впоследствии много изданий. Эта поэма доказала, что сын наследовал от отца если не гений, то по крайней мере некоторую крупицу его таланта.

Тем не менее факт остается несомненным: мы видим двух самых замечательных поэтов XVII века, которые оба стараются отвлечь близких их сердцу от того пути, по которому шли сами. Кто из нас осудит их? Кто из нас не поймет, что лишения и трудности, которыми всегда была усеяна поэтическая стезя, побуждали их давать такие советы любимым существам? Многим знаменитым людям, как я уже сказал, приходилось бороться с волею и желанием их родителей, но не менее великое число и таких, которые находили поддержку, помощь и даже первоначальные импульсы со стороны родителей.