Юный Скрудж: очень страшная рождественская история

Ненадолго, пронеслось у меня в голове.

Я пожелал ей спокойной ночи и направился по короткому коридору в мою комнату, где грохнулся на кровать.

— Ой!

Мне следовало сначала посмотреть. На кровати не было матраса. Простыня и одеяло покоились на твёрдой доске.

Как можно спать на доске?

Что-то задело мою лодыжку. Я услышал под кроватью шуршание.

Ничего себе. В комнате мышь! Неужели предполагалось, что я буду всю ночь спать на жёсткой доске, пока мыши наворачивают вокруг меня круги?

Дух Рождества настоящего сказал, что эта семья сможет многому меня научить. Но я не сомневался, что она не может научить меня ничему такому, чему я хотел бы учиться. Может, я чего-то не понимаю? Я должен узнать что-то о значении Рождества?

Я так вовсе не думаю.

Я присел на краешек жёсткой постели, коснувшись ногою пола. Ждать. Просто ждать.

Мне в голову пришли мысли о маме и Чарли, оставшихся в моём настоящем доме. Я знал, что они должны ужасно беспокоиться обо мне. Мама, должно быть, места себе не находит. Это будет их худшее Рождество.

Но ненадолго.

— Я иду домой, — пробормотал я себе под нос. — Скоро я буду дома.

Мне пришлось выжидать до тех пор, пока я не услышал, как мой новый папа погасил свет. Дом погрузился в темноту. До меня донёсся скрип половиц — это они с моей новой мамой направились в свою спальню.

Затем я подождал ещё немного… подождал, пока они провалятся в сон.

Дом был совершенно тих. За окошком моей спальни ревели порывы ветра. Я видел бледную серебристую луну, низко висящую на небе.

Что-то коснулось моей лодыжки. Я ударил его. Промахнулся. Услышал, как кто-то пискнул и заспешил прочь.

Я встал и потянулся. Затем на цыпочках прокрался из своей комнаты, стараясь ступать так легко, чтобы голый деревянный пол не скрипел.

Быстро пробираясь в темноте, я то и дело оглядывался, боясь, что кто-нибудь может следовать за мной. Но нет. Они находились в своих комнатах. Я схватил из шкафа свою куртку, осторожно, тихо отворил переднюю дверь и шагнул наружу.

— Ты проиграл, Дух Рождества настоящего, — пробормотал я вслух. — Я сваливаю, клоунишка.

Я застегнул куртку. Наклонил голову, уберегаясь от ревущего ветра. Сунул руки в карманы. Затем я быстро зашагал по твердому, хрустящему снегу, пересекая двор.

Прошёл я около четырёх шагов, прежде, чем кто-то возник передо мной. Кто-то большой, преградивший мне путь.

Нет. Погодите. Не кто-то. Не человек.

Я остановился и под бледно-жёлтым светом луны уставился на огромное создание. Уставился в злобно ухмыляющееся лицо своего снеговика.

22

Издав испуганный возглас, я нырнул вправо.

К моему изумлению, снеговик заскользил по насту и снова преградил мне дорогу.

Я наклонил голову и попытался проскочить мимо него. Но он двигался быстро, бесшумно скользя по снегу, оставаясь вблизи и толкая своё большое туловище передо мной.

И когда я в ужасе уставился на двигающегося снеговика, его угольные глазки загорелись. Они вспыхнули огнем, сперва жёлто-оранжевым, а затем яростно засияли красным.

— Не-е-ет! — вырвался у меня вопль. Это было невозможно!

Я не мог оторвать взгляда от раскалённых углей. Лишь усилием воли я смог отвести взгляд. Повернулся вправо. Может быть, я смогу сбежать через задний двор, а не передний.

Я заковылял вперёд. Ботинки скользнули по хрустящей поверхности — и я повалился прямо на другого снеговика. Снеговика Эшли в оранжево-чёрной вязаной шапке на голове. Его глаза тоже горели красным.

«Я живу в фильме ужасов». Вот первое, о чём я подумал.

Они поймали меня тут, один большой снеговик толкался передо мной, другой позади, покачиваясь из стороны в сторону, ожидая, пока я сделаю движение.

Внезапно мой испуг сменился гневом. Я почувствовал, как напряглись мои мускулы.

Почему эти две здоровые снежные хрени не пускают меня к моей семье?!

Я разинул рот в яростном крике. Я завизжал на обоих:

— Отвалите! Отвалите, или я вас уничтожу! Я вам бошки порасшибаю! Отвалите от меня!

Они не двигались. Оставаясь на месте, они преграждали мне путь.

Я ощутил, как в груди закипает ярость.

— Отвалите!!! — завопил я снова. Размахнувшись посильней, я изо всех сил треснул своего снеговика кулаком в ледяную рожу.

Я ожидал, что голова свалится с тела. Но она даже не двинулась. Удар не заставил снеговика отступить ни на дюйм.

Тяжело дыша, я попытался отдёрнуть руку. Но мой кулак застрял… застрял в плотно слепленном лице снеговика.

— Не-е-ет! — завопил я и потянул снова. Я рвался всем телом, пытаясь вывернуться. Но рука глухо застряла в подмороженной голове.

— Отпусти меня! Отпусти меня! — дико вопил я. Взметнув вторую руку, я треснул снеговика в пузо.

Но он снова, казалось, ничего не почувствовал. Я подался назад — но теперь обе моих руки завязли в ледяных тисках. Я тянул изо всех сил, но не сумел освободить их.

И теперь я почувствовал, как холод начинает просачиваться в мои руки. Будто я становился таким же холодным, как и снеговик. Я задыхался, сердце колотилось изо всех сил, так что болело в груди.

Я закричал, почувствовав, как другой снеговик навалился на меня. Он навалился сильнее и прижался к моей спине.