Юный техник, 2012 № 10

— Хорошую бумагу оформили. — Почему-то старлей не спешил возвращать мне лицензию. — Уважаю таких… дотошных. Каждая буковка на месте, каждая циферка… На трицератопса, значит, идете?

— На него.

— Да… Зверь серьезный, даром что травоядный. Рога такие, что мама родная!.. Один знакомый как-то на этого монстра охотился, так тот из него только чудом кишки не выпустил. С тех пор больше в прошлое не ездит.

Все, говорит, хватит судьбу испытывать…

Тут Саньков был прав: трицератопс — животина опасная, никому не спустит. На него даже смотреть жутковато. Огромный костяной воротник, два здоровенных рога над самыми глазами и один — на носу. В придачу ко всем этим украшениям — скверный характер, еще хуже, чем у земного носорога. Чужаков он вообще, мягко говоря, недолюбливает.

Хуже всего, если трицератопса только подранишь.

После этого остается лишь бежать со всех ног в поисках убежища, а если такового поблизости нет — можно сразу начинать молиться. Помню, однажды меня такая зверюга загнала на дерево. Но даже на этом не успокоилась: уперлась рогом в ствол — и ну его раскачивать.

Я ухватился за ветки и первые четверть часа держался нормально. Но потом чувствую: еще минут пять такой болтанки — и свалюсь к ногам ящера, как спелая груша. Слава богу, ему в конце концов надоело трясти дерево, и он ушел залечивать рану…

Тем временем инспектор в очередной раз — наверное, десятый — пробежал глазами лицензию.

— Подождите-ка, — сказал он. — Тут вот дата охоты указана: 4 мая 68 355 620 года до нашей эры. Правильно?

— Ну и что? — не понял я. — Дата как дата.

— Э, нет! — возразил старлей. Лицо его, и без того не хмурое, буквально озарилось внутренним светом. — Давайте-ка сверимся с моим компьютером. Сейчас, сейчас… Ну вот — я так и знал! Весной, к вашему сведению, трицератопсы выводят детенышей, и охота на них запрещена. Что вы на это скажете?

Сначала я подумал, что он шутит.

— Да вы что, инспектор? Кого они выводят, какие детеныши? Все рептилии кладут яйца и тут же про них забывают, а малышня сама вылупляется!

Он усмехнулся:

— Продолжайте, продолжайте, время у нас есть.

— Да это же какой-то недоучка в свое время написал! — разгорячился я. — Ткнул пальцем в небо. А потом кто-то принял его фантазии за руководство к действию. Кроме того, все эти даты — полная условность…

Тогда ведь даже Земля вертелась быстрее, и в году было то ли на две, то ли на три недели больше!

— Молодец! — с чувством произнес Саньков. — По естественным наукам — твердая пятерка! Но вот что касается законов… Тут, увы… Посмотрите, пожалуйста, на экран. Вот закон. У него есть номер и дата. Видите?

— Вижу.

— А теперь, пожалуйста, найдите в тексте что-нибудь про вращение Земли. Есть?

— Нет, — буркнул я.

Наступило молчание. Я попался. Так бывает, никогда не знаешь, что выкинет дурак. Мгновение — и ты уже не удачливый охотник, а последний лох!

— Хорошо, — сказал я, — если весной охотиться нельзя, то не буду. Какие проблемы? У меня еще девять месяцев в запасе. Выйду из машины летом, осенью, зимой… Идет?

— Так нельзя! — Инспектор покачал пальцем, словно втолковывая очевидную вещь несмышленому пацану. — В лицензии какой месяц написан?

— Ну, май…

— Вот-вот. А она — Документ! Не какой-нибудь, а с большой буквы! Мое дело — следить, чтобы все написанное исполнялось.

На меня накатило чувство безысходности. Вместо того чтобы продолжать выкручиваться, я зачем-то уставился на правый ботинок Санькова. И подумал: как будет хорошо, если на него наступит трицератопс! Нет, лучше бронтозавр…

— Так что же мне прикажете делать? — обреченно спросил я.

Он ткнул пальцем в свой нагрудный жетон с эмблемой службы, которую окружали по периметру большие оранжевые буквы «ИТХК»:

— Знаете, как это расшифровывается?

— Знать-то, конечно, знаю. А вам какую версию — официальную или?..

Рыжий мучитель махнул рукой:

— Да зачем же официальную, давайте свою, водительскую.

— А не обидитесь?

— Ни капельки. Ну, говорите, что означают эти красивые буковки.

Я набрал полную грудь воздуха и, глядя прямо в его голубые бесстыжие глаза, медленно и четко произнес:

— Инспектор тоже хочет кушать.

— Вот! — Саньков многозначительно поднял указательный палец, словно подтверждая незыблемую истину. — Наконец-то мы добрались до сути. Осталось только сделать правильный вывод.

— Сколько? — мрачно спросил я.

— Пятьсот, — ответил он с улыбкой, за которую мне захотелось его убить изощренным способом. Я даже придумал, каким именно. Доставить бы Санькова в эпоху, когда по всей Земле еще плевались лавой вулканы, и сбросить в жерло одного из них! Пусть поварится…

Но делать было нечего. Я отсчитал деньги и молча протянул инспектору. Он покосился на них, как бы прикидывая, допустимо ли продавать честь мундира за такую скромную сумму. Но, разумеется, продал, подтвердив тем самым крылатое выражение: «Рожденный брать — не брать не может!»

— Приятно было познакомиться, — сказал инспектор, отправляя неправедно нажитое во внутренний карман. — Счастливого пути!

Я забрался в машину и нажал все положенные кнопки — кроме последней, запускающей ее в хронопоток.

— Могу ехать?