Юный Владетель сокровищ. Легенды

Зимой, в дождь, гнило дерево, из которого тут строили селенья. Чтоб нагнать на врагов страху, слабые слюнтяи сооружали из волос звонкие башни, красили щеки желтой корой золотого ствола, веки – зеленой травой, губы – алым ачиоте. ногти – черным нихе, зубы – синим хикилите. Племя было жестоким, как ребенок, коварным, как шип, свирепым, как маска. Колдовская сила красок заглушала вопли и стоны жертвенных животных.

Приближалось первое нападенье пучеглазых пауков, у которых дрожали от злости и тело, и мохнатые, коленчатые лапы. Раскрашенные люди вышли им навстречу. Ни зелень, ни лазурь, ни багрец одежд и масок не помогли против тварей, которые наводнили пещеры, леса, горы, долины, овраги, как покрывают небо стаи коршунов.

Так и погибли раскрашенные люди убывающей луны, и таятся теперь на дне сосудов, где их не видно, и на глянцевитых боках, где они видны. От них осталось несколько золотушных заморышей, а все потому, что они были жестоки, как их краски.

Только река Розовых Цапель осталась в городе, который, говорят, просто игра отраженья в сети птицелова, а может – селенье из пемзы, преклонившее колено там, где пал побежденный Кактус. Осталась река и текла, не унося домов, едва колеблемых ресницами теченья. Но однажды ей захотелось узнать о затерявшихся людях, и, выйдя из берегов, она пошла их искать. Не нашла она никого. О встрече же ее с пауками известно мало. Они напали на нее с деревьев, камней и скал на небольшой, окруженной холмами равнине. Грохот воды, прорвавшейся сквозь сито, оглушил ее, и долго ощущала она привкус человека, пока не вырвалась от тех, кто высосал кровь погибших в горах людей.

О судьбе города знала невидимая Владычица Голубок Разлуки, основавшая другой город, у моря. Услышав, что с гор течет поток, несущий весть, она велела лугам цвести за двенадцать мест перед нею. чтобы вода вошла в город в одежде лепестков, в плате благоуханий и рассказала о том, что забыли люди из края любви.

У ворот города, который тоже был собранием невесомых храмов, дворцов и крепостей, города, блаженно глядевшегося в раковину бухты, горный поток встречали звонкие осколки ветра, окутанные пестрыми перьями, и говорили так:

"О супруг Розовых Цапель! О ты, чья плоть – синяя тень, а кости – золотой терновник, о внук Хуана и Хуаны Пойе, судоходный сын дождей, мы рады видеть тебя в городе Голубок!"

Поток вошел в город, играя по пути с белым прибрежным песком, на котором, словно ковер, расселись в его честь морские птицы.

"Пускай поспит!" – сказали колонны храма без крыши, отражавшие в дрожащей воде образ Владычицы Голубок.

Да уснет поток! Да стерегут его сон два ряда небесных жрецов! Да не разбудят его завтра птицы! Да не поклюют!

Приближались паруса стеклянных судов сновиденья. Один корабль как-то уснул, и. когда он вошел в реку, где вода была смешана с кровью погибших, отраженье его, нежное, как женское, тело, стало женщиной. Свет засверкал, и скрипнули каменные зубы у медовой груди, у бедер ускользающего склона и у нежного цветка женственности – алого островка в устье, у моря. Так женщины и мужчины, родившиеся в новолунье, населили город Владычицы Голубок. Из темных речных вод выползали пауки.

Словно лава из вулкана, хлынули на город птицы, возвещая о появлении Зеркальной Слюнки – Гуакамайо. И стал и жить наперекор потоку, то ли в отражении, то ли в яви, племена, ушедшие от моря к горным склонам. Синева небес уводила их от синих волн. Черные острия женской груди выбивали искры из кремня, и это был символ – ведь тронуть женскую грудь все равно, что обрести огонь во мраке.

Бродячие племена. Племена наперекор потоку. Племена, несущие морское тепло на горные склоны. Племена, согревающие воздух, чтоб родить жаркий край убывающей луны, где солнце не жжет, а охорашивается, как петух перед зеркалом.

Корни плели и плели свою пряжу. Минералы гибли в глуби гор, и зелень била струями у круглого окоема, жилища птиц.

Снова записали люди законы любви, царившие в первом городе и забытые на горных склонах теми, кому не помогли ни детская жестокость, ни пестрые краски, ни маски с шипами Кактуса.

Законы эти соблюдали люди, ушедшие из города Голубок: звездочеты, до смерти глядевшие в небо, чьи кости сияли серебром, пропитавшись светом луны: зодчие, безумные от счастья, потому что в каждой их поре умещается окоем; торговцы, владевшие сладостным птичьим наречьем; воины, соратники метеоров, непобедимые и быстрые и на земле, и в море. Ветер раздувал пламя битвы. гремевшей в небе, под звездами жадного лета и под хлыстом зимних бурь.

Змеи изрыгали серу. Не было конца подземным жилам, разверзавшим жерла, как пасти, на самой земле. Те, кто стерег эти входы в пещеру, звались жрецами. Пламя опалило им волосы, бороду, брови, ресницы, заросли подмышек и паха. Казалось, что среди зелени движутся раскаленные звезды, прикрывшиеся одеждой, чтобы беседовать с людьми. Привкус пепла пропитал их насквозь, и у богов их тоже был темный, нерадостный привкус. Пепел жженных волос, замешанный на слюне жрецов, породил древнюю веру, скорлупу молчанья и горький плод первых чар.