Юридические основания к суждению о силе доказательств и мысли из речей Председательствующего по уголовным делам

Дедукция сводится к закону причинности, при помощи которого факты могут быть найдены стоящими друг к другу в отношениях причины и следствия. Принцип дедукции выражается в двух положениях: а) вещи, сосуществующие с какой-либо вещью, сосуществуют и между собой, и б), что верно относительно целого класса явлений, верно и относительно всякого отдельного случая, подходящего под этот класс.

Сила этого метода зависит от достоверности общего положения, составляющего большую посылку в силлогизме, которой может быть и закон природы, и эмпирический закон, и какое-либо приблизительное обобщение, на каковых законах основывается и связь между фактами; напр. "честные люди дают правдивые свидетельские показания" есть обобщение, которое ставится во главе силлогизма, проверяющего достоверность данного свидетеля.

Если большая посылка в силлогизме будет закон природы, то связь достоверна; если же эмпирическое правило или приблизительное обобщение, то связь будет только вероятная.

Невозможно физически в одно и то же время быть в двух местах. Поэтому доказанное alibi есть несомненное доказательство невиновности. Найденное на платье подсудимого кровяное пятно может находиться в связи с совершенным в доме убийством; но это одна только вероятность, а недостоверность.

Еще слабее будет вероятность в случае, напр., когда лицо подозревается в убийстве потому только, что оно, вследствие существования мотива, могло желать смерти лицу, ибо эта вероятность зависит от того, что она основана не на законе природы, а только на приблизительном обобщении целого ряда явлений, доказывающих, что личный интерес составляет иногда частый мотив таких преступлений. Но это приблизительное обобщение допускает, однако, как показывает опыт, много исключений, указывающих на то, что личный интерес иногда подавляется другими соображениями и чувствами более высокого достоинства.

7. Наблюдение и опыт

В каждое научное исследование входят три умственные операции, а именно: наблюдение, гипотеза и проверка гипотезы.

Прежде всего в процессе нашего убеждения мы ставим вопрос об общей возможности исследуемого события, делаем наблюдение, прибегаем к аналогии, строим гипотезу и проверяем принятую гипотезу имеющимися фактами[5].

Наблюдение есть попытка объяснить факт, ближайшую причину явлений, о которой я составил понятие, как имевший место вне меня, есть результат произвольной деятельности нашего духа, т. е. внимания, обращенного на какие-нибудь внешние предметы или внутренние явления нашего духа. Оно, само по себе, не творит, а только констатирует. Мы ищем причинной связи логически необходимого соответствия фактов и явлений прежде через наблюдение. Чем возможнее, по нашим понятиям, данное явление, тем легче мы убеждаемся в нем на основании собранных доказательств; чем более противоречит оно нашему житейскому опыту, т. е. фактам, понятие о которых мы составили в своем уме, нашим понятиям о пределах возможного, нашим представлениям об обычном ходе вещей в мире нравственном, тем более мы будем требовать доказательств, тем труднее нам убедиться. Наконец, могут быть и такие случаи, когда самые сильные доказательства не уверят нас в том, что противоречит нашим понятиям и опыту[6].

При одинаковом количестве доказательств в одном случае мы верим, в другом не верим, смотря по тому совместим он или не совместим с установленными индукциями.

Если событие, утвержденное, напр., свидетелями, противно таким приемам индукции, как закон причинности и тяготения, то оно не заслуживает никакой веры. Если же оно прекословит только приблизительным обобщениям, то единственным последствием будет требование более убедительных доказательств, чем в том случае, когда событие не противоречит нашему опыту. Если вор по профессии будет обвиняться в краже, то мы удовлетворимся гораздо более слабыми доказательствами, чем в том случае, где почтенный и состоятельный обыватель будет уличаем в краже платка из кармана соседа в театре. Мы считаем такое действие последнего более необычайным, чем первого.

Крайняя необычайность преступления, напр., крайняя жестокость, важность его, естественно, возбуждает в нас желание; иметь, по возможности, более убедительные и более сильные доказательства утверждаемого факта, ибо его необычайность представляется нам невероятной.

С самого детства и до самой старости мы накапливаем опыт, богатый материал о степени возможности доверия к человеческим свидетельствам, к фактам, явлениям мира физического и нравственного, достигаем приблизительных обобщений (которые только "обыкновенно", большей частью, вообще верны и всегда допускают массу исключений, как, напр., пословицы), выводов, общих более или менее признанных наблюдений над природой человека, над степенью достоверности, как этих явлений, так и показаний людей различных профессий, классов, возрастов, характеров. Таким образом, накопляются познания, факты и выводы, общие начала в каждую эпоху, в каждом обществе всего человечества.