Юрий Андропов. На пути к власти

Однако в секретных отчетах Военного управления Восточной Карелии финские власти признавали несостоятельность своей пропагандистской деятельности. Так, совещание офицеров пропаганды 14 октября 1943 г. вынуждено было констатировать: «Несмотря на работу, проведенную в течение двух лет, мы замечаем, что в народе еще не проснулось национальное чувство, он продолжает оставаться пропитанным большевистским духом» (Ведлозеро. Ру: Электронный ресурс). Несмотря на предпринимавшиеся целенаправленные усилия со стороны финляндской пропаганды, а также спецорганов, отмечены лишь единичные случаи сотрудничества комсомольцев с оккупантами. В послевоенные годы министр госбезопасности Карелии А.М. Кузнецов публично обнародовал один из подобных фактов: бывший секретарь Первомайского райкома комсомола г. Петрозаводска Николаев был завербован во время оккупации (НА РК. Ф. П-8. Оп. 1. Д. 3944. Л. 131).

В карельском комсомольском подполье документально зафиксированы лишь два факта предательства со стороны комсомольцев-подпольщиков. Выяснилось, что в Шелтозерском районе предателем оказалась организатор Мякишева Евгения (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 187. Л. 21, 97, 111–112, 115, 134–135; Оп. 14. Д. 832. Л. 119). Именно на нее организаторы карельского подполья возлагали большие надежды: Мякишева, 1923 г. рождения, вепсянка, устроилась на работу в штаб начальника гарнизона в Шелтозере, получила доступ к ценной информации о дислокации и численности финляндских гарнизонов в районе, часть материалов она передала. Другой случай предательства связан с Даниевой Ксенией. Даниева, 1918 г. рождения, карелка, член партии, была направлена на подпольную работу в Петрозаводск секретарем Петрозаводского горкома комсомола (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 14. Д. 832. Л. 173). Даниева раскрыла оккупантам подпольщицу Кейхо Сало, которая внедрилась на работу в паспортный стол в Петрозаводске, добывала чистые бланки паспортов, удостоверений, пропусков. К. Сало была расстреляна. Впоследствии Даниева оказалась в Финляндии. Мякишеву ожидала другая участь: после освобождения Шелтозера она была арестована. Их персональные дела рассматривались на заседании бюро ЦК ЛКСМ Карелии 14 октября 1944 г. (Мякишева) и 15 декабря 1944 г. (Даниева).

В начале 1944 г. в финской пропаганде появились истеричные нотки: среди школьников финны вели агитацию: жгите свои дома и уходите в Финляндию (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 188. Л. 155). Симптом нарастающей беспомощности финских властей проявился в одном из сообщений подпольщиков из Заонежского района: подростки пришли к старосте с требованием немедленно выдать продукты. Представитель местной финской власти был вынужден удовлетворить их требования (там же. Д. 188. Л. 212). Подобное нельзя было даже представить в 1942–1943 гг. На архивных снимках 1944 г. запечатлен момент распространения листовок финляндской администрацией на площади Аänislinna 27 июня. Листовки разбрасывались с постамента демонтированного советского памятника В.И. Ленину, вместо которого оккупанты установили пушку (Архивные фотографии военного времени: Электронный ресурс). Подобный метод пропагандистской работы создает образ агонии оккупационного режима: на следующий день, 28 июня 1944 г., Петрозаводск был освобожден советскими войсками.

Расширение информационного и идеологического направления работы ЦК ЛКСМ КФССР было связано с необходимостью усиления подпольщиками агитационно-пропагандистской деятельности. На это обратил внимание в критически-благожелательном тоне секретарь ЦК ВЛКСМ А.Н. Шелепин в своем письме Ю.В. Андропову 18 сентября 1943 г. (там же. Д. 188. Л. 43). Специальным решением секретариата ЦК ВЛКСМ для республики был установлен дополнительный лимит центральных газет для распространения на оккупированной территории: «Комсомольской правды» – 50 экз., «Пионерской правды» – 50 экз. (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 6. Л. 90).

Осенью 1943 г. по инициативе Ю.В. Андропова развернулась информационная война с противником. Листовка ЦК ЛКСМ КФССР, подготовленная к 25-летию ВЛКСМ (октябрь 1943 г.), призывала молодежь Карелии оказать помощь пока еще оккупированным «районам, которые будут освобождены»: осенью засеять участки, урожай с которых в 1944 г. будет сдан в фонд помощи освобожденным районам. Кроме того, предлагалось выращивать для населения этих районов коров и лошадей, собирать литературу и культурный инвентарь, создать денежный фонд помощи (РГАСПИ. Ф. М-7. Оп. 1. Д. 4700. Л. 1). Можно представить силу психологического воздействия данной листовки для населения оккупированных районов. О подобной заботе о людях в оккупации могли только мечтать.