Юрий Долгорукий

Побежали по переходам, по лесенкам - князь Юрий, боярин Василий, старший дружинник Глеб, гридни-телохранители. Боярская челядь попряталась, а кто не успел - в стены вжимались, глаза прятали.

Грозен был князь, грозен!

Внизу, возле подклетей, было темно, как в сумерки. Сторожевой холоп отбросил копьё, рухнул на колени. На низенькой дверце — засов с большим висящим замком.

Холоп дрожащей рукой тыкал ключ в замочную скважину, не попадал с испугу, а оттого трепетал ещё больше. Глеб вырвал ключ, отшвырнул холопа в сторону, как ветошину; тот так и остался лежать, недвижимый.

Со скрипом приоткрылась дверца. Потянуло затхлой сыростью.

Вбежал Юрий в подклеть, а боярыня на лавке сидит - в ветхой хламиде, простоволосая, бледная, на лице синяки. Рядом столец малый, а на стольце простая глиняная корчага с водой, горсть пареного жита в глиняной же плошке.

Скудость пищи больше всего огневила Юрия. Голодом, что ли, морит жену злодей Кучка?!

Повернулся к Глебу, процедил сквозь зубы:

   - Вели ссечь главу боярину... Немедля...

Уже вслед кинувшемуся исполнять княжескую волю дружиннику крикнул:

   - Людям объяви, что за измену караю боярина, ни за что другое... Замыслил Кучка изменно бежать к супротивнику моему Изяславу Мстиславичу и людей своих к тому же подбивал...

Боярыню бережно отвели в ложницу.

Юрий возвратился в гридницу, где со страхом Божьим в душе ожидали решения своей участи семейные Кучки: сыновья Пётр и Аким Кучковичи и дочь Улита.

В углах стояли дружинники, поглядывали на Кучковичей недобро.

Юрий отпустил дружинников мановением руки, сказал приветливо:

   - Нет на вас у меня гнева, не по своей воле бежали из Суздаля - отцовским наущением. Поезжайте во Владимир, ко князю Андрею, там пока поживёте. Содержать вас будет достойно. А что до тебя, красная девица... Приглянетесь с Андреем друг к другу, и о свадьбе можно подумать…

Княжеский гонец поскакал к смоленскому рубежу - звать в гости князя Святослава Ольговича. Причина была уважительная — приближались сороковины[121] по безвременно почившему князю Ивану Юрьевичу.

На второй день Великого поста[122] князь Святослав Ольгович с сыном Олегом были уже на Москве. Не самое подходящее время для гостевания, но что поделаешь? Смертный час люди не выбирают, когда Господь позовёт, тогда и отходят в мир иной. Сороковины Иванка выпали на Великий пост...

Потому на Кучковом дворе (княжеских теремов на Москве ещё не было) не пированье было, а поминальный обед, К столу подавали только постное, грибки, да рыбу, да нехмельной мёд и клюквенный кисель. Но обед был силён, безмерно богата Русь всякой рыбой, сменяли друг друга на блюдах осетрина, стерлядь, белорыбица, белуга.

Князья разговаривали негромко, кубки не сдвигали, вспоминали о князе Иванке с любовью и жалостью. По-родственному всё получалось, душевно.

Назавтра старшие князья уединились для серьёзного разговора.

Давно хотелось Юрию поговорить с князем Святославом откровенно, и вот случай представился. Общая скорбь по Иванке сблизила князей, открыла души для взаимного понимания.

Глубоко заглядывал Юрий Владимирович в межкняжеские распри. Не в горделивом нраве и даже не в алчности к вотчинам причины несогласий между ними, а в разном понимании жизненного пути.

Велика Русь, но и она — лишь частица огромного христианского мира. Но не было в христианском мире единомыслия. С того далёкого времени, как объявил себя Римский Папа Николай I наместником Христа и преемником апостола Петра, а константинопольский патриарх Фотий собрал церковный Собор и отверг папские притязания, - раздвоилась церковь, а за церковью и земные владыки. Православие и латинство...

Польский король к латинству прислонился, венгерский король тоже, немцы давно крестовый поход объявили, режут и насильно обращают в свою веру людей славянского племени, что в их землях с давних времён остались жить...

Святослав слушает со вниманием, даже кубок в сторону отставил:

   - А наши князья?

   - Явных латинян среди князей нет. Владимир Великий, Первокреститель, от византийского патриарха веру принял. Владимир Мономах тако же Православию верен оставался и сыновьям своим веру завещал... А вот Мстиславичи...

Удивлённо смотрит Святослав Ольгович, недоверчиво.

Юрий мягко втолковывает:

   - С кем Изяслав Мстиславич дружбу блюдёт? С венгерским королём, а венгры то и дело на православную Византию воюют. С польским королём Мстиславич в родстве и союзе. Оба короля на помощь латников шлют. Спроста ли? Митрополита Мстиславич не желает принимать из греков... Как это?.. Заметил, княже, что православный епископ Новгорода Нифонт неизменно за меня стоит? Понимает, что истинный оплот Православия — Ростов и Суздаль! А ростовский епископ грек Нестор? В большой дружбе мы с ним!

   - Верно, княже, великая тебе польза от благорасположения святых отцов...

   - Теперь рассудим, от кого из князей добра лучше не ждать, а на кого при случае опереться можно. Противостоят нам Мстиславичи...

Святослав Ольгович согласился с Юрием: от Мстиславичей добра ждать не приходилось.