Юрий Дроздов. Начальник нелегальной разведки

И мы действительно „заболели“. Вначале, может быть, они не совсем получались, но затем, вот лично я, привнёс какой-то элемент подготовки, который давался нелегалам: „легендирование“, документирование, легализация — при выполнении задания даже в Союзе. Проведение оперативных установок без документов оперативного прикрытия — и т. д. Всё это было с подачи Юрия Ивановича».

А вот что вспоминает Николай Павлович:

«Дроздов этим увлёкся. Начали учения проводить. Был, например, бензопровод из Союза в Германию, в Группу войск, — разумеется, особо охранялся. Послали „учебных“ нелегалов — они в нескольких местах положили вместо взрывчатки кирпичи, и стало ясно, как это всё охраняется… Польза была не только для наших товарищей, но и для тех, кому пришлось делать соответствующие выводы».

Сейчас уже можно сказать, что одной из задач, решавшихся бойцами «Вымпела» — почему его и курировал начальник Управления «С», — была связь с нелегальными разведчиками, работающими за рубежом. Разумеется, и сами «вымпеловцы» могли, как говорится, без особых усилий (на деле, разумеется, это совсем не так, ибо это весьма сложная задача!) переходить на нелегальное положение. Но всё это — в случае «особого периода» или резкого обострения международной обстановки.

Если же говорить о учениях, то вот что рассказал нам Сергей Александрович Голов:

«Была у нас задумка: работа по подземным сооружениям. Существуют таковые, а кто, при необходимости, туда может проникнуть, их уничтожить? Разведчик!

Договорился я с Министерством обороны, чтобы можно было „поработать“ на таком объекте, как Пункт управления атомными подводными лодками, оформили соответствующие письма. Это было одобрено Юрием Ивановичем — он видел, что развивались курсы достаточно хорошо и творчески.

Проникновение, как договорились, было в два дня, хотя и одним можно было бы ограничиться. Наш слушатель переоделся в военно-морскую форму, ему выдали настоящее удостоверение, но не с его фотографией. Он тактически грамотно выбрал, чтобы идти не в первых рядах, а в последних, когда часовые уже устали от мелькания удостоверений, — показал своё, его пропустили, он идёт. А куда идти, как? Его никто не ориентировал! Идёт вместе со всеми. Ну, все потихоньку расходятся, он прошёл вниз — видит красную дорожку. Куда красные дорожки обычно ведут? К начальству! Идёт по этой красной дорожке, дошёл до дверей, разложил имитационные мины — они „камуфляж“ называются. Всё!

А как выйти в неурочное время? Погибать-то даже условно не хочется.

Дошёл до КПП, удостоверение вперёд выставил, прикрыл глаза, гримасу скорчил, схватился за живот: „Ребята, не могу, сейчас обо…!“ — „Давай быстрее, проходи!“ Всё! С объекта он вышел. Сообразительность!

Можно сказать, объект уже был выведен из строя, но на второй день отрабатывалось физическое проникновение разведчиков… Группа сумела найти дыры в ограждении — когда объект долго не шевелят, они появляются. Где-то проволока отошла, где-то датчик не работает. Замёрзшая канализация — решётки не поставлены… Всё это было изучено — и через эти лазейки проникли на объект.

Они бросили целую роту на этих разведчиков! Часть наших „сняли“, но получился, что называется, „слоёный пирог“: лежал разведчик в камуфлированной форме, на нём — охрана, потом другой разведчик… И всё равно они сумели на трубы вентиляции поставить дымовые шашки. Была бы шашка с другой „начинкой“ — тогда объект погиб.

Но мне, как одному из руководителей учений, пришлось сказать представителю Минобороны: „Ну, пятьдесят на пятьдесят — и ваши хорошо поработали, и наши…“

А парня того, из первого дня, поощрили: хотел он поехать на службу в Питер — и поехал».

Тоже, кстати, показатель отношения Юрия Ивановича к людям: поощрение становится по-настоящему ценным, когда оно желанно, а не формально.

И сам Дроздов воистину «болел» учениями. Вот с каким восторгом он о них вспоминал:

«Были учения, но зато какие! В середине 80-х по просьбе руководства мы проверяли боеготовность спецслужб и правоохранительных органов страны. Выбросили на территорию СССР, от Одессы до Ленинграда, 182 человека „диверсантов“ со снаряжением; вышли, например, из подводной лодки в районе Севастополя, прошли весь Крым, дошли почти до Киева, и на нас не поступило ни одного сигнала, хотя на ребят всерьёз натравили все местные органы: Московское управление КГБ, КГБ Украины, Белорусский КГБ просили усилить наблюдение за стратегически важными объектами, потому что, мол, ожидаются диверсанты. Никого не поймали. В результате мы спокойно вышли на те объекты, которые были намечены нами для „диверсий“. Мы проверяли, скажем, Воронежскую и Белоярскую атомные станции, незаметно изучили их строение, добрались до реакторов и условно заминировали их, а на Ереванскую АЭС вообще с воздуха сбросили десант. Тогда же большой участок нефтепровода „Дружба“ до самой границы „заминировали“ аж в 16-ти местах, да ещё повесили на одну из дежурных будок табличку „мины“. Или проникли в райотдел КГБ в Дубне…»[290]