Юрий Дроздов. Начальник нелегальной разведки

Когда команда „привал“, кушать готовить — я быстренько, за двадцать минут, для двух человек всё делал. У них — пока костёр разведут, пока закипит, пока приготовится — больше часа уйдёт. А у меня давно всё готово. К тому же я всё-таки хохол — сала как нажарю, так такой запах идёт! Все с ума сходят…

Допустим, ночёвка. Все палатки таскают, спальники — а спать-то приходится по несколько часов, потому что работа идёт, кто-то ушёл на задание, меняемся там… Я две палки срезал, вставляю концы чехла — и делаю гамак. А коврик — внутрь чехла. Если дождь — беру полиэтилен сверху, и я сухой.

Ещё умудрялся в костёр бросить камень, нагреть — и к себе его туда… А если к телу что-то тёплое прикасается, то и всему тебе тепло. Вот так я и обходился и постоянно что-то делал. Потому и дал мне Юрий Иванович такой позывной — „Кулибин“, за мои изобретения…»

Можно привести рассказы «Кулибина» и о том, как он усовершенствовал бронежилет и другие средства защиты, что он с оружием делал, — но это слишком долго будет… Главное, что Дроздов всячески старался поддерживать инициативу своих сотрудников.

Рустамходжи Турдихужаевич также рассказывал нам по этому поводу:

«Во время службы я не раз встречался с Юрием Ивановичем, и он, молодец, давал возможность высказывать свою точку зрения. Например, я имел наглость доказывать ему, что мы на подножном корму не выдержим. Но для нас то — нельзя, там — обойди… Потому что, как он говорил, в Германии нигде костра не разожжёшь и ни одно дерево не спилишь. Там лесничие малейшее спиленное дерево сразу увидят, как бы ты аккуратно этого ни делал! А в Китае вообще чужой не появится. Малейший чужой — тут же будет известие.

А как же питаться? Значит, нужно быть готовым и к этому…

Были проведены учения — я старшим был — группы шли с сухим пайком, а также — на подножном корму и на том, что ты, мягко говоря, стибришь».

Что ж, это старинный завет — «учить войска тому, что необходимо на войне», а у войны, к сожалению, свои правила, зачастую весьма далёкие от «общечеловеческих», и солдата (офицера, кого угодно!) нужно учить соблюдать именно их. А то ведь нам рассказывали, что входившие в город Грозный в январе 1995 года боевые машины подчас останавливались на «красном» светофоре…

Другой вопрос, что после учений командование обязательно должно компенсировать «мирным обывателям» всё то, что у них «стибрили», чтобы не было никаких претензий к своим же защитникам. Очевидно, именно так и делали — задавать уточняющий вопрос было бы нетактично.

…Впрочем, вот пример, о многом говорящий. Как-то во время учений слушатель КУОС замаскировался в придорожных кустах и вёл наблюдение. И вдруг неподалёку остановился грузовик, вышел водитель, подошёл к тем самым кустам и принялся их «поливать». Очевидно, путь он проделал дальний и стоял у кустов так долго, что слушатель не вытерпел и, не показываясь наружу, спросил: «Ну, сколько ещё можно?!» Бедолага водитель рванул оттуда в разные стороны!

По окончании занятий слушатель доложил о происшедшем (докладывать следовало обо всём), и ему жёстко было указано, что следовало всё вытерпеть, не впутывая в наши «игры» посторонних. Пугать человека он не имел никакого права!

Вполне вероятно, что «Вымпел» также оказался одним из «камней преткновения» в отношениях между Дроздовым и Крючковым.

Группа специального назначения не входила в состав Управления «С» — она подчинялась только председателю КГБ, но в оперативном подчинении была у Дроздова. Отдать приказ «Вымпелу» мог лишь председатель и только в письменном виде — устных распоряжений, от чьего бы имени они ни исходили, никто бы не исполнял. И вот что для нас в данном случае особенно важно — и о чём писал сам Юрий Иванович:

«Каждый раз, когда дело касалось „Вымпела“, я даже не спрашивал Владимира Александровича Крючкова, есть ли по этому поводу решение Совета обороны. Ибо каждый раз, когда это было необходимо, вопрос выносился на самый высокий уровень. И каждый раз Совет министров СССР, Центральный Комитет партии, Политбюро, руководство Комитета Государственной Безопасности тщательно взвешивали все последствия, которые могли возникнуть, если придётся задействовать подразделение.

Однако случаев рассмотрения вопроса о задействовании „Вымпела“ где-то за рубежом на моей памяти не было. Потому что проводился скрупулёзнейший анализ ситуации, детально оценивалась обстановка, возможности разрешения проблемы обычными средствами»[291]

.

Если кто-то думает, что Крючкову нравилось такое положение дел, подобная исключительность (сейчас бы сказали — эксклюзивность) его заместителя, то явно ошибается.

Но, если говорить честно — а по-другому мы в этой книге и не можем, — не всем и в Управлении «С» нравилось повышенное внимание Дроздова к разведчикам специального назначения.

Один из некогда высокопоставленных сотрудников, кстати, очень расположенный к Юрию Ивановичу, сказал нам так:

«В последнее время он слишком увлёкся нашим „Вымпелом“. А остальные вопросы не то что оставил, но не успевал. А надо было делать и их…»