Юрий Дроздов. Начальник нелегальной разведки

Как мне кажется, подобное отношение к своим сотрудникам было у Дроздова прежде всего потому, что он ценил людей — не просто по должности, а по отношению к работе. Естественно, он и выдвигал сотрудников по их достоинствам. Как правило. Не часто, но ведь бывали и ходатайства „свыше“, и он иногда подчинялся, иногда — нет».

Что ж, когда-то классик марксизма-ленинизма писал (или жаловался?), что «жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Он ведь тоже жил в обществе и все прелести подобного бытия испытал на себе…

И вот ещё наблюдения от генерал-майора Яковлева:

«Всех поражала его память — помнить всё именно что до мелочей. Годы могли отделять его от события, а он псевдонимы помнил, и где это было, и о чём шла речь… А потому, действительно, каждый нелегал думал, что он находится в центре его внимания. Не каждый руководитель так может себя вести.

Юрий Иванович мог спросить: „На прошлой встрече о чём мы с вами по этому поводу говорили? На позапрошлой о чём?“ Это серьёзно дисциплинировало! Особенно когда выяснялось, что я что-то забыл, а он всё помнит! Ой как нехорошо! Но, с другой стороны, оказывается, что моя работа что-то значит, раз начальник Управления об этом помнит. Это очень важное качество руководителя — помнить всё необходимое. Однако Дроздов не просто уповал на свою феноменальную память: идя на встречи, он к ним всегда тщательно готовился. Мог дело затребовать, прочитать — и на выходные затребовать, чтобы спокойно изучить. То есть у него всё время работа шла.

Он был способен простить какую-то промашку, но не проступок. Он был строгий, требовательный, но не жестокий и не жёсткий. Ни в коем случае! Мог разнос устроить, если что-то не так сделано, — но без криков, без оскорблений. Он был выше этого. Хотя вообще-то Юрий Иванович был руководителем авторитарного типа…»

С ним полностью согласен и полковник Сергей Иванович:

«Я в жизни не слышал, чтобы он повысил голос. Ни разу, ни на кого! Он умел спокойно, и даже порой с улыбкой наводить тебя на мысль: „Ну а ты как думаешь? Давай, посмотри, разберёмся!“ Эта его манера руководства — удивительная! Иной бы в некоторых ситуациях точно не выдержал — но он умел держать себя в руках, общаться с людьми».

А вот, так сказать, «женский взгляд» от полковника Людмилы Ивановны:

«По-моему, Юрий Иванович вообще никого не ругал… Но он мог как-то так сказать, что ты понимаешь, что ты не прав. Мог в процессе разговора заявить: „А знаете, ребята, вот там-то вы поступили неправильно…“ И ты понимаешь, и даже как-то стыдно становится. Человечный он был! Понятно, что он — начальник, мы — подчинённые, но у нас всё-таки была как бы одна семья, мы там все какие-то близкие были, все друг друга знали… Вот он идёт по коридору — и с ним можно было просто дружелюбно пообщаться».

Стоп, делаем паузу — как на диктофоне при расшифровке текста.

Не надо понимать слово «все» буквально: Людмила Ивановна говорит о том времени, когда она возвратилась в страну «с холода» и уже работала в Ясеневе. Вот тогда она действительно могла знать всех, кто работал в «Лесу» по линии Управления, возглавляемого Юрием Ивановичем, и её знали. А до того — ни-ни! Даже в Управлении «С» её почти никто не знал.

Объясняем. Помнится, решили мы как-то проверить одну сплетню (да, работа такая!) и задали генералу Кирпиченко вопрос: мол, добрые люди говорят, что когда разведку возглавил Евгений Максимович Примаков, он тут же потребовал списки всей агентуры и кому-то их продал. (Под всеобъемлющим словом «агенты» имелись в виду и нелегальные разведчики.) Было такое — или как? Вадим Алексеевич решительно возразил, сказав, что это просто невозможно:

«Никаких ведь списков агентуры никогда не было — это табу! Как неоднократно говорил Андропов: „У вас штучная работа, штучный товар“. И каждая „штука“ должна лежать отдельно!

У каждого направленца лежат дела на агента, и он знает его имя и всё прочее. Начальник [Управления „C“], конечно, должен знать, что у него в такой-то стране есть агент с такими-то возможностями. Например, один работает в шифровальной службе, другой сидит в канцелярии президента… Но как его зовут, он не знает, и должность его тоже. (Начальнику известен оперативный псевдоним. — А. Б.) Тем самым каждый начальник соблюдает разведывательную этику и как бы сохраняет себя подспудно. Если ты не знаешь, то не можешь никуда это сообщить. Да и зачем ему знать имя нелегала, когда нелегал уже сам старается свою фамилию забыть, чтоб она не всплыла где-то?»[303]

Как говорят умные люди, чем меньше знаешь — тем меньше можешь выболтать. Потому лишнего лучше и не знать. (Есть же всякие психотропные средства, именуемые «эликсир правды», и прочее.)

Однако возвращаемся к рассказу Людмилы Ивановны:

«Юрий Иванович понимал эту работу и знал, с какого конца подойти, а не так — с потолка. Были у нас такие начальники, что приходишь, а он говорит: „Вот тебе три минуты, изложи!“ Что можно за три минуты изложить?