Юрий Дроздов. Начальник нелегальной разведки

В 1995 году министр госбезопасности Грузии генерал-лейтенант Гиоргадзе уехал в Москву, превратившись в политического эмигранта. Он служил в КГБ Грузинской ССР, окончил КУОС, воевал в Афганистане в составе отряда «Каскад-1»… Чем заниматься интеллигентному человеку в эмиграции? Традиционно — взяться за перо, что Игорь Пантелеймонович и сделал, решив написать сценарий телесериала.

«Я написал синопсис фильма о нелегальной разведке, затем набрался смелости — и пришёл к Юрию Ивановичу за „благословением“ и советом. В моём сценарии вымысел переплетался с действительностью, он носил такой полудокументальный характер… Я ему прямо сказал, что не считаю себя вправе описывать без согласования с ним какие-то специфические вещи по нелегальной разведке. Так мне представились возможность и счастье общаться с Юрием Ивановичем. К сожалению, это уже получился не очень продолжительный по времени период…

Дроздов был человеком огромного внутреннего достоинства, высочайшего уровня профессионализма. При общении с ним складывалось впечатление, что он, во-первых, всё о тебе знает, а во-вторых, сразу же располагает тебя к себе. Он не опускал какого-то занавеса — был абсолютно честен. У меня комок к горлу от гордости и счастья подкатил, когда он прочитал синопсис, пожал мне руку и сказал: „Спасибо!“ Он, что называется, „дал добро“. Я не стал наглеть и спрашивать: „А если мне понадобится?..“ — то есть пытаться превращать его в консультанта. Однако я попросил: „Юрий Иванович, разрешите сделать с вами интервью, чтобы предварить им фильм!“ Ну, помните, как интервью Абеля перед фильмом „Мёртвый сезон“? Он ответил: „Ты знаешь, я уже столько интервью в своей жизни дал, что хватит с меня…“ Я заметил, что состояние у него уже было не совсем, и понял, что он не хотел, чтобы это на экран пошло. Хотя у него было абсолютно чёткое сознание, сохранялась великолепная память, была прекрасно поставленная речь — всё у него было в порядке, но уже ощущалось внутреннее состояние болезненности.

После этого мы встречались ещё раза три-четыре, и у меня остались о нём самые светлые, самые чистые, самые настоящие и самые профессиональные воспоминания!»

Дроздов умел притягивать к себе людей (неотъемлемое качество опытного агентуриста). Там же, в доме 50 на Большой Полянке, располагалась мастерская художника Студии военных художников имени Грекова Юрия Алексеевича Бирюкова, и между ними быстро установились дружеские отношения.

Вспоминает Юрий Алексеевич:

«Когда я с ним познакомился, я не знал, кто это. Но меня с самого начала поразила его внешность. Он был необычен! От этого человека исходила спокойная, уверенная сила. Он никогда не повышал голос, всё было тихо-спокойно, по-домашнему, но это был удивительный человек!

Меня что в нём подкупало? Он никогда не лез с какими-то вопросами, но у меня у самого вдруг возникало желание чего-нибудь ему рассказать или спросить его мнение о чём-то. Есть такие священники, настоящие батюшки, и тебе действительно хочется чего-то спросить у этого батюшки, как у отца. Юрий Иванович, на мой взгляд, был сродни именно таким батюшкам…

В общении с ним была какая-то домашность. Зайдёшь — сидит человек, пишет что-то, что-то читает. Какой-то уют, именно домашность. И в тех людях, что с ним работали, никогда не было никакого пафоса. Человек случайный никогда и ни за что бы не подумал, что это — умнейшие люди страны. Простые люди, спокойные — и простые отношения.

Подкупала его врождённая интеллигентность — таких людей по жизни я встречал буквально несколько человек. Это словно была какая-то отдельная планета! Казалось, вокруг него было какое-то поле, и ты не специально что-то пытаешься узнать, но разговоры касаются каких-то тем, и тебе интересно, и ты говоришь: „Юрий Иванович, а это что такое?“ А он тебе просто направление даст, где думать и, соответственно, потом какая-то информация приходит, и ты удивляешься: „Ёлки-палки, а почему я сам до этого не дошёл?“

Каких-то конъюнктурных просьб у меня к нему никогда не было. Просто хотелось порой спросить совета: „Вот такая ситуация, как мне быть?“ Обычно он отвечал примерно так: „Ты сам подумай! Ситуация может быть такой, может — такой, а может и так развернётся“. И ты уже сам начинаешь в этой парадигме думать… Не замечая, что тут какое-то воспитание идёт, ненавязчивое, и я ему за это очень благодарен».

А ещё, вспоминает Бирюков, он был находчивым и остроумным человеком.

Юрий Алексеевич рассказал, как 21 февраля 2008 года его пригласил на открытие своей выставки разведчик и художник Павел Георгиевич Громушкин. В то время Бирюков выполнял большую работу, никуда не выезжал, а тут Сергей Присекин^{147} попросил его не стричься и не подстригать бороду — ему для одной из композиций нужен был «натурный материал». Как сказал сам Бирюков, вид у него был дикий, но отказаться от приглашения он не мог… И вот его рассказ: