Юрий Дроздов. Начальник нелегальной разведки

Известно, что Китай с давних времён вызывал пристальный интерес Западного мира и в особенности Соединённых Штатов Америки. Это был не только интерес к Китаю как таковому, со всеми его потенциальными возможностями, но и внимание как к альтернативе или противовесу Советскому Союзу — в региональном и даже в мировом масштабе.

«Обобщая сегодня весь свой опыт и свою осведомлённость по вопросу взаимоотношений в треугольнике Китай — СССР — США, я не могу не согласиться с выводом, к которому пришёл Пьетро Кварони в книге „Русские и китайцы. Кризис коммунистического мира“: напряжённая обстановка на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии, по существу, была отражением тогдашнего конфликта между СССР и США… В ходе психологической войны США против СССР, приведшей к взвинчиванию расходов на военные цели, наша страна вовлекалась в гонку вооружений и, не доводя дела до открытого конфликта, становилась на путь саморазрушения»[72].

В книге «Вымысел исключён» Дроздов подчёркивал, что нам следует учитывать это и в будущем: он же прекрасно знал, что в России совершенно наплевательски относятся к опыту предыдущих поколений, воистину лежащему под ногами — наклонись и подними, но вечно ориентируются на Запад, который постоянно ругают. В итоге — часто и упорно наступают на всё те же грабли…

Коллеги отмечают, что Юрий Иванович постоянно искал новые пути, новые методы работы — и это был колоссальный плюс его деятельной натуры. Так, в частности, он предложил привлекать к работе — теперь это дело прошлое, можно рассказать, — «китайских жён», русских по принадлежности. Точнее — родом из Советского Союза. Были, разумеется, среди них и толковые женщины, но, думается, люди старшего поколения примерно представляют, кто выходил замуж за студентов, приезжавших в Москву, Ленинград, Киев и иные советские города из стран Азии и Африки. Поэтому не всегда оперативная работа с ними могла дать положительные результаты, а резиденты не считали таковых перспективным «кадровым резервом» для своей агентуры.

Иван Юрьевич вспоминал:

«Сидит наш парень, плюётся. Спрашиваю: „Ты чего?“ — „Да вот, тайнопись перевёл! А тайнописи я её научил…“ — „Ну и что?“ — „Вот пишет: ‘А на базаре куры синие — аж жуть!’ И это в тайнописи! На хрена мне это надо?! Зачем?!“ — „Плохо ты её учил — чего именно тебе надо, чего тебе не надо!“ — „Да, — признаётся он, — не сумел я её научить!“ Я представил себе сценку их общения…»

И он же, генерал Иван Юрьевич, рассказал нам о совершенно иной ситуации:

«Я видел, как одна женщина, из „местных русских“, что-то положила в карман висевшего на вешалке пальто нашего оперативного сотрудника и при этом плакала навзрыд, — в это время в нашем клубе показывали какой-то фильм, посвящённый Гражданской войне, и, значит, это было слишком для неё близко. Близко! Почему — я не знал, я даже не был с ней знаком…»

К сожалению, китайцы довольно быстро во всём разобрались, и этих жён изолировали: исключали контакты с сотрудниками Советского посольства, даже в кино, в посольский клуб ходить им не разрешили.

А вообще, как бы то ни было, но к местным гражданам следовало относиться уважительно — и к отдельным личностям, и к великому китайскому народу, изживать существовавший ранее комплекс «старшего брата», что порой прослеживался у советских граждан по отношению к представителям прочих социалистических стран.

О работе с «местными товарищами» и её специфике очень интересно рассказывал один сотрудник разведки, работавший в советском консульстве в Пекине через несколько лет после отъезда из Китая Юрия Ивановича:

«Когда я принимал посетителей, я всегда проявлял доброжелательность. Где бы я ни был — в ресторанах, в компаниях — я всегда говорил только положительно и об их руководителях, и о китайцах как таковых. Я никогда не ругал их! И когда кто-то начинал их ругать, я брал на себя роль защитника китайцев. Говорил, что именно они первыми изобрели компас, порох, бумагу, фарфор — а то, что теперь у них жизнь такая, то причин тому много, но это временно, это пройдёт, поэтому к ним надо относиться как минимум снисходительно. Видеть в них людей. И это не осталось незамеченным со стороны китайцев…

А то приехал один наш по линии торгпредства, несколько лет перед тем отработавший в Америке, заявляет: „Фи, как здесь пахнет, как здесь некультурно!“ „Ничего, — говорю, — три месяца пройдёт, ты принюхаешься, привыкнешь — и поймёшь, как работать надо…“ Те, кто вот так приезжал, — они и уезжали оттуда по окончанию срока „голыми“, без вербовок. Я же, между прочим, нашёл человека из окружения… не будем говорить кого, но в высшем руководстве! Доверительная связь была».

Вот и Дроздов вошёл в китайскую жизнь без особого труда, спокойно принял её условия и условности. К примеру, китайскую кухню европейцы или воспринимают, или начисто отвергают.

Иван Юрьевич вспоминал: