Юрий Дроздов. Начальник нелегальной разведки

Вообще-то в подобной ситуации русские офицеры выбирали один из двух возможных путей: пулю в лоб или рапорт об отставке. Олег Антонович, который в своей книге восхищается нравами прежних времён, выбрал третий путь, невозможный для русского офицера, — предательство. И выбрал он его до Чехословакии, очевидно тогда, когда представители МИ-6 сделали ему конкретное предложение: «Если не хочешь, чтобы твои руководители узнали, что ты скрыл, что мы с тобой уже встречались, — давай помогай нам. Иначе тебя вышибут из КГБ с „волчьим билетом“».

Подтверждается элементарно: Мартынов в своих докладах Центру вспоминал про поездку домой в 1967 году.

Нелегальные разведчики тоже ездят в отпуск в родные края. Не каждый год и, разумеется, не по строгому графику, утверждённому в соответствующем отделе кадров. Путь на Родину обычно проходит через какие-то страны, причём в Портуспанию (мы предупреждали, что с географией у нас проблемы!) может въехать дон Педро Зурита, а оттуда через несколько дней отправится в Шведляндию герр Стиг Карлсон, зато неделю спустя куда-нибудь, например в Великие Луки, приедет… Ну, это уже не важно, кто и куда, ибо к двум предыдущим личностям этот приехавший не имеет ни малейшего отношения. Примерно так.

А теперь то, что рассказывал нам Вадим Михайлович:

«— В конце 1990 года в „Собеседнике“ появилась статья о беглом разведчике Олеге Гордиевском. Там и фотография его была… На следующий день я купил также „Комсомолку“ — ещё два материала о нём же, где говорилось, что в такое-то время он работал в Копенгагене.

Я вгляделся в фотографию: это он, сотрудник легальной резидентуры, который нас во время отпуска [1967 год] через границу переводил! То есть сажал нас на пароход, идущий из Дании в Россию. Тогда мы отдали ему наши паспорта, а он нам вручил матросские книжки, с которыми мы и прошли на борт судна.

— Когда вы передали паспорта, в каком виде они были?

— В конверте запечатанном, разумеется. Но что ему стоило вскрыть? Он же разведчик… Вскрыл, списал данные — и всё»[122].

Повторяем в очередной раз: это был 1967 год, задолго до пресловутой Пражской весны. Если Гордиевский тогда ещё и не работал на англичан, то явно готовился к измене, создавая себе «задел» для предательства. И уже совершенно точно, что в 1970-м, когда были арестованы Мартыновы, он перешёл ту черту, за которой нет возврата.

Вспомним его громкую фразу: «Я буду всеми доступными мне средствами бороться с этой системой». Доступным оказалось лишь одно средство: предательство, а «система» персонифицировалась в двух маленьких девочках, которые по его милости попали в тюремную камеру.

Ещё один не менее мерзкий факт предательства Гордиевского зафиксирован в книге генерала Дроздова:

«Первыми, кого он предал в самом начале 70-х годов, были нелегалы Г. и Т. Г. вовремя заметил слежку, стал искать её причины, свои ошибки и не мог допустить, что на это способен легальный советский разведчик. Но слежка продолжалась. Высокое нервное напряжение, боязнь за судьбу своих детей, жены, находившейся на последнем месяце беременности, стали причиной психического расстройства. Т., уловив неладное, прекратила всю оперативную работу мужа и свою, уничтожила все улики, прекратила связь с Центром и увезла больного мужа на юг на лечение. В одной из стран она поместила мужа в больницу, родила ребёнка, а затем нашла в себе силы всех четверых (троих детей и больного мужа! — А. Б.) перебросить через чужие границы в Москву, зная, что английская контрразведка идёт за ними по пятам»[123].

Беременная женщина с двумя детьми и больным мужем — это тоже олицетворение «системы»?!

Рассказав о судьбе этой семьи разведчиков-нелегалов, которых он называет первой жертвой Гордиевского, Юрий Иванович пишет и про «Веста» и «Весту»:

«Так он продал и нелегалов Мартыновых с двумя малолетними детьми. Предавал хладнокровно, демонстрируя своим новым хозяевам, как он проводит переброску нелегалов. Сообщая даже отрывочные, подсмотренные у друзей данные, консультировал их, как быстрее и легче найти конкретного нелегала или агента»[124].

Кстати, по сухости тона чувствуется, что Юрию Ивановичу не совсем удобно было это писать. Что это, раскаяние за свою былую категоричность и, в итоге, несправедливость? Сознание роковой ошибки, когда, не поверив одним, в результате подставили под удар многих других?

К сожалению, мы точно не знаем, когда произошла эта беда с нелегалами Г. и Т., — Дроздов пишет, что в начале 70-х, а арестованный в 1970-м Мартынов — «незадолго до нашего ареста», но он-то знал об этом с чужих слов, и вообще услышал неизвестно когда! К сожалению, ни у Юрия Ивановича, ни у Вадима Михайловича мы ничего уже спросить не можем. А ведь в то время два «звоночка» прозвучали достаточно близко… Ну и потом много ещё чего разного было — вплоть до сдачи Гордиевским нелегала «Дубравина», своего институтского товарища и коллеги по службе.