Юрий Хой и группа «Сектор Газа»

Название «Зловещие мертвецы» позволяет предположить, что нас весь альбом будут потчевать страшилками из фильмов ужасов. Но это не так – все гораздо глубже и тоньше. Альбом отчетливо распадается на две смысловые части. Первая из них – хроника погрязших во всевозможных пороках персонажей, о которых можно выразиться словами из песни «Ария» «Там высоко»: «У многих здесь душа мертва – они мертвы внутри». Вторая часть – тот самый хоррор, но не в форме лубочной продукции из тогдашних видеосалонов, а с почти по-гамлетовски поставленным вопросом: что будет со всеми этими грешниками после смерти?

Начинаются «Зловещие мертвецы», как и большинство «секторовских» дисков, с театрализованного вступления. Идут космические переговоры, но просторы вселенной бороздят не отдельные астронавты, а вся наша многострадальная отчизна: «Семьдесят лет ― полет нормальный. Семьдесят три года – полет нормальный». Напомним: это 1990-й, через год Союз распадется. То есть мертвы не только мы – на последнем издыхании целое государство. Как спел чуть раньше «Наутилус Помпилиус», «страна умирает, как древний ящер, с новым вирусом в клетках».

Однако «зловещие мертвецы» и не думают печалиться по этому поводу. Альбом открывает разухабистый трек «Ой, ты, травушка зеленая!» – фактически собрание частушек. Есть здесь и известные на всю страну куплеты из фильма Георгия Данелии «Афоня» («Я спросила: “Милый, че навалился на плечо?” А я: “Милая, ниче, я влюбился горячо!”»), и политизированные агитки («Я ударница в колхозе, ты не сватай за меня! Не пойду я за лентяя, у тебя три трудодня»). Однажды Юрий Хой обмолвился, что дома у него была книга частушек издания 1961 года, откуда он, видать, и позаимствовал эти коммунистические «редкости и красо́ты». Но гораздо важнее, что музыканты «Сектора Газа» стремились обозначить свое воронежское происхождение, поэтому для песни специально были отобраны частушки из их региона («Мы воронежские песни по-воронежски поем, / Кто ребят наших полюбит, все равно мы отобьем!»).

Следующая песня «Сифон» – типичный пример намеренно деромантизированной «секторовской» любовной лирики. Созерцание прелестей подруги героем омрачено здесь его паническим страхом «подхватить сифон». Что, впрочем, его отнюдь не останавливает… Страх вообще является едва ли не главной движущей силой «Зловещих мертвецов». Тем не менее есть ощущение, что табу здесь для того и обозначаются, чтобы их тут же нарушать. В «Ку-ку» Хой дает пример смачного употребления обсценной лексики. По форме это тоже частушки, но замешанные на невинной детской потешке о двух незадачливых медведях, которые безмятежно сидели на суку, пока не шлепнулись в муку. Вот вам еще один источник вдохновения Юрия Хоя! И тут же – «Русский мат», в котором, как и в «Авто-мате» из альбома «Сектор Газа», предпринимается попытка объяснить, зачем нам нужна эта лексика. Правда, глобальных выводов Хой здесь не делает: все сводится к констатации необходимости «отводить душу» и «магического» получения матерного слова из нейтрального глагола «употреблять» путем проведения над ним нехитрой алхимической манипуляции.

Еще одному морально разложившемуся «живому трупу» посвящена песня «Голубой». Это сейчас трансгендеры и метросексуалы стараниями политкорректных граждан обрели чуть ли не мученический ореол. У Хоя же акценты расставлены четко: играл в детстве в куклы и мерил женские трусы – получишь 121-ю статью и займешь свое место у параши, хоть и будешь признан «лучшей бабой в тюрьме». Те, кто в 90-е не понимал, зачем об этом петь во всеуслышание, ведь все и так очевидно, просто не были знакомы с кинопродукцией нынешнего «голубого лобби», где все перевернуто с ног на голову под рукоплескания фестивального жюри. Так что теперь такие песни, как «Голубой», восстанавливают статус кво в больном обществе.

Своеобразным водоразделом между «бытовым» и «мистическо-чернушным» разделами альбома служит песня «Страх» – о незадачливом кавалере, пригласившем посмотреть свою девушку фильм ужасов «Вой», да не просчитавшем возможные неприятные последствия от этого процесса. Песня отчасти автобиографическая, ведь, как свидетельствуют родственники Юрия Хоя, при всей своей увлеченности фильмами ужасов он предпочитал спать с включенным светом. Стоит отметить неизменную самоиронию, с которой Хой повествует о своих фобиях, и тему из «Heaven’s On Fire» KISS, сыгранной Алексеем Ушаковым на клавишных.