Юрий Ларин. Живопись предельных состояний

Вряд ли у них была возможность набирать «воспитательский и обслуживающий персонал» на свое личное усмотрение, как команду единомышленников. Тем не менее сложился симпатичный, довольно профессиональный, пусть и слегка причудливый коллектив преподавателей и воспитателей. Даже про повара Кирилла Кирилловича вспоминают с дружелюбной ностальгией: хотя он и закладывал изрядно за воротник, пропуская порой начало рабочей смены, но все же был человеком душевным и отзывчивым, позволявшим ребятам пожарить в неурочный час выловленную в Ахтубе рыбу, – ну и вообще, не вредничал.

Про бессменного завуча детдома Прасковью Михайловну Ключкину мы знаем лишь, что она была «строгой», но все же эта ее характеристика возникает в хорошем, благоприятном контексте. А вот про двух воспитательниц, Людмилу Марковну Юссак и Анну Николаевну Варакину, отзывы не только лестны, а еще и детализированы. Детдомовцы их явно любили, многие стремились держаться к ним поближе – и не наталкивались ни на какие встречные барьеры. Притом что любимые воспитательницы, как легко уже догадаться, обладали непохожими качествами и даже происходили из разных социальных страт.

Людмила Марковна была эдакой «белой костью» и «голубой кровью» – во всяком случае, именно так воспринималась детдомовцами. Про нее ходило особенно много толков: выпускница московской консерватории по классу скрипки, двоюродная сестра прославленного академика Льва Арцимовича, приятельница именитых деятелей искусства вроде актера театра и кино Наума Адольфовича Соколова и дирижера Михаила Семеновича Зубача. Двое последних неоднократно заезжали из Сталинграда в Среднюю Ахтубу на рыбалку и охотно помогали Людмиле Марковне проводить в детдоме репетиции художественной самодеятельности.

Тамара Шульпекова в интервью описывает трепетную и патетическую сцену первого появления Людмилы Юссак перед детдомовцами в январе 1945-го:

Когда мы приехали в Среднюю Ахтубу из Заплавного, она нас посадила в клубном зале, где даже электричества не было, сидели мы на полу – и зазвучала скрипка. Это нам Людмила Марковна играла. Она воспитала в нас любовь к классической музыке, так что классику мы с детства полюбили. Римский-Корсаков, Чайковский – все это звучало в наших ушах.

Юра Гусман, как и многие, явно восхищался образованной и талантливой воспитательницей, что проглядывает даже в интонации его мемуаров:

Как она попала туда – я так и не успел ее расспросить, хотя имел возможность. Думаю, муж ее погиб на фронте или его посадили. Но, видимо, числилось за ней тоже по тем временам что-то заслуживающее внимания властей. Она была скрипачкой, прекрасно знала литературу. А ее мама жила долгие годы в Германии, знала многих людей из другой эпохи (кажется, она говорила про Радека), владела немецким. У Людмилы Марковны было двое детей – Миша и Наташа. Как она справлялась с трудной, почти деревенской жизнью – не представляю. Библиотека у нее была большая. Помню ее дом на взгорке. Конечно, она просила кого-то попилить дрова и, может быть, чем-то еще помочь, но в основном все делала сама. Она все умела: рисовала, прекрасно вела художественную самодеятельность, ставила фантастические спектакли.

Больше всего остального в память воспитанников врезалась постановка «Конька-Горбунка», показавшаяся им невообразимо феерической. Главную роль там исполнял Юра Мальцев, а Юра Гусман играл «кого-то из царской челяди».

В отличие от Людмилы Марковны, ее коллега Анна Николаевна Варакина не была натурой артистической, однако и ее Ларин относил к числу «выдающихся воспитателей»: