Юрий Милославский, или Русские в 1612 году

Через несколько минут изба опустела, и Кирша мог вздохнуть свободно. Он вышел потихоньку из чулана; шелест шагов едва был слышен вдали; вскоре все утихло. Встревоженная собака снова улеглась спокойно на солнышке и, вертя приветливо хвостом, пропустила мимо себя Киршу, как старого знакомца. Запорожец не сомневался, что тропинка, идущая прямо от пчельника, выведет его в отчину боярина Шалонского, где, по словам Алексея, он надеялся увидеть Юрия, если ему удалось спастись от преследования поляков. Он прошен версты четыре, не встретив никого; но лес редел приметным образом, и вдали целые облака дыма доказывали близость обширного селения. Наконец, тропинка привела его к огородам. Пробираясь вдоль плетня, он подошел к небольшой часовне, против которой, сквозь растворенные ворота гумна, виднелся ряд низких, покрытых соломою хижин. Желая скорей добраться до жилья, он решился пройти задами. Есть русская пословица: пуганая ворона и куста боится... она сбылась над Киршею Проходя мимо пустого овина, ему послышалось, что ктото идет; первое движение запорожца было спрятаться г.

овин. Прежде чем Кирша мог образумиться и вспомнить, что его никто уже не преследует, он очутился на дно овинной ямы и, может быть, заплатил бы дорого за свой отчаянный скачок, если б не упал на что-то мягкое. Несмотря на темноту, он тот же час узнал ощупью, что под ним лежат несколько кусков тонкой холстины. Тут вспомнил он чудной разговор, который слышал на пчельнике. "Добро ты, поддельный колдун! - подумал Кирша. - Посмотрим, шепнет ли тебе черт на ухо, что боярские красна перешли из овина Федьки Хомяка в другое место?" Эта мысль его развеселила. Он вытащил из ямы холст, вынес его в лес и, зарыв в снег подле часовни, пошел по проложенной между двух огородов узенькой тропинке.

Кирша вышел на широкую улицу, посреди которой, на небольшой площадке, полуразвалившаяся деревянная церковь отличалась от окружающих ее изб одним крестом и низкою, похожею на голубятню колокольнею.

Вся паперть и погост были усыпаны народом; священник в полном облачении стоял у церковных дверей; взоры его, так же как и всех присутствующих, были обращены на толпу, которая медленно приближалась ко храму. Оружие и воинственный вид запорожца обратили на себя общее внимание, и, когда он подошел к церковному погосту, толпа с почтением расступилась, и все передние крестьяне, поглядывая с робостию на Киршу, приподняли торопливо свои шапки, кроме одного плечистого детины, который, взглянув довольно равнодушно на запорожца, оборотился снова в ту сторону, откуда приближалось несколько саней и человек двадцать конных и пеших. Открытый и смелый вид крестьянина понравился Кирше; он подошел к нему и спросил:

- Для чего православные толпятся вокруг церкви?

- Да так-ста, - отвечал крестьянин. - Народ глуп:

вишь, везут к венцу дочь волостного дьяка, так и все пришли позевать на молодых. Словно диво какое!

- Она выходит за сына вашего приказчика?

- А почему ты знаешь?

- Слухом земля полнится, товарищ.

- Да ты, верно, здешний?

- Нет, я сейчас пришел в вашу деревню и никого здесь не знаю.

- Ой ли?

- Право, так! А скажи-ка мне: вон там, налево, чьи хоромы?

- Боярина нашего, Тимофея Федоровича Шалонского.

- Не приехал ли к нему кто-нибудь сегодня?

- Бог весть! Мы к боярскому двору близко и не подходим.

- Что так? разве он человек лихой?

- Не роди мать на свет! Нам и от холопей-то его житья нет.

- Что ты, Федька Хомяк, горланишь! - перервал другой крестьянин с седой, осанистой бородою. - Не слушай его, добрый человек: наш боярин дай бог ему долгие лета! - господин милостивый, и мы живем за ним припеваючи.

- Да, брат, запоешь, как последнюю овцу потащут на барский двор.

- Замолчишь ли ты, глупая башка! - продолжал седой старик. - Эй, брат, не сносить тебе головы! Не потачь, господин честной, не верь ему: он это так, сдуру говорит.

- Небойсь, дедушка, - сказал Кирша, улыбаясь, - я человек заезжий и вашего боярина не знаю. А есть ли у него детки?

- Одна дочка, родимый, Анастасья Тимофеевна - ангел небесный!

- Да, неча сказать, - прибавил первый крестьянин, - вовсе не в батюшку: такая добрая, приветливая; а собой-то - красное солнышко! Ну, всем бы взяла, если б была подороднее, да здоровья-то бог не дает.

- Глядь-ка, Хомяк! - закричал старик, - вон едет дьяк с невестою, да еще в боярских санях. Шапки долой, ребята!