Юрий Никулин

Этот клоун-импровизатор порой выходил на манеж, не зная, чем именно будет занимать публику, но неизменно что-нибудь придумывал на ходу, заставляя зрителей смеяться до слез. Но Мусля умел быть иным: первым из клоунов он придумывал бесконечно трогательные репризы, от которых зрители и плакали, и грустно улыбались одновременно.

Разумеется, у Мусли имелись и готовые номера, но каждый раз он вносил в них что-то новое. Характерно, что клоуны, склонные «заимствовать» друг у друга лучшие репризы, мало что могли взять у Мусли: как лицедеи ни старались, получалось намного хуже.

К сожалению, его личная жизнь не задалась. В 1940 году, на пике популярности, Алексей Сергеев женился на женщине пьющей и совершенно безответственной: она умудрилась «нечаянно» погубить двух своих грудных детей. Во время войны жена погибла при бомбежке. Клоун с горя запил, и цирковое начальство от греха подальше отправило его из столицы в провинцию.

Со временем запои становились все тяжелее, и Муслю «задвигали» все дальше в глубинку. Наступил момент, когда из-за частых срывов представлений ему запретили выступать на манеже. В конце концов, уже в 1970-е годы, судьба забросила Муслю в Среднюю Азию, где он некоторое время работал в местной «бродячей» цирковой труппе. 9 февраля 1977 года великий русский клоун умер в киргизском городе Оше.

"С осенью в сердце": Леонид Георгиевич Енгибаров (1935–1972)

Юрий Никулин, по собственному признанию, не сразу оценил масштаб личности Мусли, хотя переписывался с ним до самой смерти Алексея Ивановича. Не сумел он с первого раза разглядеть и своеобразие Леонида Енгибарова. Сначала этот артист Никулину не очень понравился, но в конце жизни Юрий Владимирович вспомнил именно о нем, когда речь зашла о лучших клоунах второй половины XX века. Между тем, Ролан Быков, друживший с Никулиным, впервые увидев Енгибарова на арене, тут же пошел к нему за кулисы и, представившись, спросил: «Вы знаете, что Вы — гений?»

Бывший боксер Леонид Енгибаров, поступив в цирковое училище, овладел искусством жонглирования и акробатикой, но все же решил стать клоуном. Во многих отношениях он пошел по стопам Мусли, хотя о его творчестве, скорее всего, знал лишь понаслышке.

Леонид — язык не поворачивается умершего молодым клоуна называть по имени-отчеству — не говорил на арене ни слова, однако его пантомимы были настолько выразительны, что зрители — пусть и не сразу — проникались сочувствием к этому грустному клоуну.