Юрий Сонин

Творивших здесь, в Москве, Париже, Риме.

Не перечесть и шедших вслед за ними,

Впервые в мир вступающих талантов.

Кто из великих тут не побывал?

Когда-то сам Шаляпин тут певал!

31

Театр сияет. Скопище народа.

В партере, ложах и на галерее.

Людей – битком в любое время года.

На театр в Одессе денег не жалели!

Шевиот, бостон мужских костюмов строгих.

Шелка и бархат – дамские наряды.

Матроны, хохотушки, недотроги,

Надменные, холодные «наяды».

Торговцы, моряки и инженеры:

Одесский люд весёлый и свободный,

Курортники, студент всегда голодный

Сошлись сюда в счастливый день премьеры.

Но гаснет свет. Театр замирает

И музыка в права свои вступает.

32

Театр. Спортзал. И техникум, и пенье –

Им Сонин отдавался без остатка.

Но юное волнуют поколенье

Явления особого порядка!

Ведь Юра был физически нормальным,

Зеленоглазым юношей спортивным,

Всегда весёлым, изредка печальным,

Приветливым и в меру объективным.

Он техникум любил, как жизни школу.

Стипендию он ставил, как заплату,

На маленькую мамину зарплату,

И беззаветно верил комсомолу.

Носил на змейке синюю ковбойку,

Экзамены сдавал легко и бойко.

33

Но вот с прекрасным полом отношенья

В расцвете лет не шли на лад у Юры.

Все девушки (Ю.Сонин. Точка зренья):

Разумницы, красавицы и дуры.

Разумницы строги и некрасивы,

А дуры Юре мало интересны.

Красавицы неискренни, спесивы.

Причуды и проделки их известны.

Но Юре Сонину нужна подруга,

Красивая, как Сильва Помпанини,

Умней всех девушек живущих ныне,

И чтоб навеки полюбить друг друга.

Короче, бедный юноша искал

По жизни невозможный идеал.

34

А между тем, была одна девчонка:

Стремительна, с улыбкой белоснежной,

С повадками игривого котёнка

И женским сердцем трепетным и нежным.

Она играла на аккордеоне

И мило пела танго «Над заливом».

В неё-то и влюбился Юра Сонин,

Доселе вольный и жизнелюбивый.

Он предложил ей дружбу и свиданья

Галочка отнюдь не возражала,

Но всякий раз с улыбкой отражала

Его по-детски робкие лобзанья.

Не знал герой наш, что хотеть от Гали

И он все силы оставлял в спортзале.

35

Но к осени уехала Галина,

И Юра одинокий и несчастный

Бродил по берегу со скорбной миной

В немой тоске безмерной и ужасной.

Прошло три дня и поутихло горе.

Размылось горе первыми стихами.

В них были слёзы, ветер, осень, море,

Тоска любви к непостижимой даме.

И дама эта – не совсем Галина,

Была в стихах поближе к идеалу.

И плавно становилась мал-по малу

Сильваной больше, чем наполовину!

И Юра перед сном и на досуге

Не может вспомнить личико подруги.

36

А тут диплом, спортзал-соревнованья.

Жизнь подхватила Юру, завертела.

И где-то в прошлом слёзы, расставанье.

Прощай, любовь! Теперь важнее дело!

Неслышный бег потока временного –

И техникум за первым поворотом.

А Юру на этапе жизни новом

Судьба несёт в армейские ворота.

Разрядник, комсомолец и отличник,

Он в дальнюю дорогу не отправлен.

В родной Одессе он служить оставлен,

И в часть свою прибыть он должен лично.

Ещё не понял Сонин, что свободу

Сегодня он теряет на три года.

37

В большой казарме – этак метров двести,

Двухъярусные койки – эстакады.

Их столько, что, пожалуй, и не счесть их.

Большой проход, спортивные снаряды.

Солдаты – деревенские ребята,

Бездушной силой грозного приказа

Заброшены сюда военкоматом

Из Балтии, Сибири и Кавказа.

Им всё здесь неизвестно, чуждо, ново:

Шинели, карабины и портянки,

Ефрейторы, перловка, пушки, танки,

Командный окрик резкий и суровый.

Здесь в основном «салаги» размещались,

Но «деды также изредка встречались

38

На третий день подъёмов и отбоев

Ю.Сонин одеваться научился,

Все тонкости осилив и освоив,

Поспорить он с ефрейтором решился.

«Подъём!» – команда. Взвод засуетился,

А Сонин: «Хватит. Я уже умею».

От этих слов ефрейтор взбеленился:

«Солдат, на выход! Я тебя согрею!»

Ефрейтор Кукла весь в значках, как идол,

Решил солдата на бегу измучить:

«Солдат, за мной!» – и ну по полю жучить!

Отличный темп он для начала выдал.

Но не учёл завистник глупый Сада

У Сонина спортивного разряда!

39

Нарезав круг до дальних переходов,

Во тьме ночной ефрейтора оставив,

Пришёл в казарму, помянул свободу

И спать улёгся Сонин против правил.

А утром помкомдив по физкультуре

Среди «салаг» выискивал спортсменов.

И перед строем предложили Юре

Войти в число армейских «суперменов».

И целый год в солдатских гордых званьях

Ребята специального отряда

На славных гимнастических снарядах

За округ бились на соревнованьях.

А Сонина солдаты уважали.

Он был герой в казарме и спортзале.

40

Затем, своим решив заняться делом,

Добился Юрий Сонин перевода.

Он действовал решительно и смело,

И вот он лаборант хлебозавода.

Армейский ПАХ солдатскими руками

Без техники готовил хлеб солдатский.

Три пота вперемежку с матюгами

Солдаты-срочники делили здесь по-братски.

И Сонин, потрясённый видом цеха,

(Не думал он, что в армии советской

Готовят хлеб, как в слободе стрелецкой),

Здесь осознал, что служба – не потеха.

Рубил дрова, таскал мешки с мукою

И вспоминал спортзал с немой тоскою.

41

Полста солдат, четыре офицера

Составом личным ПХП являлись.

Мужи всех наций, крупного размера,

С которыми во взводах не справлялись.

Судимые за кражи и скандалы,

Шофёры, воры, пекари, баптисты,

На каждого по сто причин бывало,

Не направлять в пехоту и в танкисты.