Юродивый

Телескопическая дубинка с мини-электрошокером на конце теперь находилась в паре сантиметрах от его лица. Если эта психованная (но насколько же всё-таки сексуальная) латиноамериканка вздумает пустить искру, придётся плохо. Владимир не отступил назад, как сделали бы многие рефлекторно. Даже не моргнул. На войне он перестал трястись от вещей пострашнее, чем низкорослая злобная сучка, которая возомнила себя кем-то, просто нацепив форму.

– За то что ты сделал неделю назад, тебя убить мало! Именно от таких как ты мы уже столько лет пытаемся отчистить общество.

Альварес метала глазами молнии, Кох взглядом говорила – "Ну же, врежь ему!", смазливая лесбиянка продолжала смотреть с холодной ненавистью, а "хлюпик" пытался прогнать нескольких зевак, которым стало интересно что вообще здесь происходит.

Лицо Владимира было как застывшая маска. Он не выказывал ни единой эмоции. Пусть они знают, что он их не боится. Что не принадлежит им. С этими мыслями он скосил глаза на кончик дубинки и поинтересовался:

– Отличная дубинка, Альварес (он до последнего не хотел произносить слово "офицерша"), но разве не убедительнее угрожать человеку пистолетом? Ах да, никак не уложится в голове – у вас же отобрали оружие. Негуманно ведь. А твоим землякам с улиц это только на руку. Как думаешь, сколько конфискованных у вас стволов попало к ним в руки?

Альварес уже широко замахнулась дубинкой, чтобы прописать Владимиру в челюсть (для начала без искры), и проорать, что обращаться к ней нужно исключительно офицерша, но здоровенная Кох остановила её руку и кивнула на "хлюпика". Он с кем-то напряжённо переговаривался по встроенной рации. На прозрачном забрале всплыла голографическая карта и какие-то цифры (координаты и коды преступлений, наверное). Он строго произнёс слово "Принято!" и повернулся к напарницам.

– В промзоне, в районе "Маленького Мехико", крупная перестрелка. Ребятам нужно подкрепление.

"Что они там будут делать? Швыряться дубинками в вооружённых обдолбаных головорезов?"

Альварес сложила дубинку и взглянула на Владимира испепеляющим взглядом бессильной ярости. Они все на него так смотрели, злились и только потому, что знали – он был прав.

– Тебе повезло. Только попробуй хотя бы один день не явиться в участок и не отметиться! – прошипела Альварес. – Тюрьма тебе не светит, но ты всё ещё под подпиской о невыезде. Из префектуры ни шагу.

Владимир ничего не ответил и лишь когда копы развернулись и пошли вниз по лестнице на улицу, крикнул вдогонку:

– Удачи не словить пулю, офицерЫ.

На последнюю букву он сделал особенное ударение. Лишь "смазливая" обернулась всё с тем же выражением на лице. Судорогой что ли свело?

Владимир облокотился о перила. Такие вот ситуации, в которых он изо всех сил старался держаться холодно и достойно, очень выматывали.

Он глянул на цифровой циферблат часов над входом в комплекс, под которым светились дата и день недели. Да, сегодня вторник, значит то из-за чего приходили свиньи случилось ровно неделю назад. А что тогда случилось? Он хорошо помнил тот вечер, но не понимал за что против него завели дело.