Юродивый Гавриил (Ургебадзе), преподобноисповедник

В ту пору в Зедазенском монастыре жили несколько глубоких старцев и один переваливший за средние лета архимандрит11, который с большим усердием заботился о них. Зедазенские отцы весьма любезно приняли Васико и, подкупленные горячей верой юноши, по прошествии трех дней уже не отпустили его: вблизи монастыря, в укромном месте устроили они временное жилище и так, тайно, приютили его. Несколько недель прожил с ними Васико, но потом, из–за постоянного контроля со стороны чекистов, был вынужден уйти и оттуда. Зная об отношении матери к Васико, а также о его непоколебимом выборе, отцы посоветовали уйти в доселе неизвестный ему Бетанийский монастырь. Подробно объяснили дорогу, приготовили ему немного провизии и с молитвами благословили в путь.

Васико беспрепятственно дошел до Бетанийского монастыря12. Там отцы очень тепло приняли Васико, две недели продержали у себя, много утешали, но из–за приказа правительства больше оставить не смогли.

И до пострижения, и после пострижения, вплоть до смерти бетанийских отцов, отец Гавриил часто навещал их и оставался у них. Преподобный отец Иоанн (Майсурадзе) и преподобный отец Георгий–Иоанн (Мхеидзе), принявший после смерти преподобного отца Иоанна (Майсурадзе) великую схиму и в знак любви к своему духовному брату взявший имя Иоанн, навсегда стали любимыми наставниками отца Гавриила. А непосредственным духовным отцом отца Гавриила был преподобный Георгий–Иоанн (Мхеидзе).

Отец Гавриил так вспоминал их:

«Я даже между родными братьями не видел такой любви и сострадательности, какие были у отца Иоанна и отца Георгия13 между собой. Они все время старались щадить друг друга. Отец Георгий был слабее и физически, и по состоянию здоровья, поэтому отец Иоанн, чтобы все успеть, начинал работать до рассвета; а если отец Георгий хотел подсобить в какой–нибудь тяжелой работе, говорил ему:

— Не надо, Георгий, я и сам сделаю, ты побереги себя.

Отец Георгий, со своей стороны, делал всю остальную, сравнительно легкую работу, и если у отца Иоанна было свободное время и он приходил помогать ему, теперь уже беспокоился отец Георгий:

— Ты и так много работаешь, это я и сам осилю, будет лучше, если ты отдохнешь».

Преподобные отцы Георгий–Иоанн (Мхеидзе) и Иоанн (Майсуридзе) (слева)

Во время подобных воспоминаний у отца Гавриила текли крупные слезы:

«Отец Иоанн был добрым, очень добрым и простосердечным человеком, никогда на тебя не рассердится и не поговорит строго. Другое дело — отец Георгий. Главной чертой его природы была мудрость, мудрость совершенно особенная. Со мной он обращался строго. Как только я закончу одну работу, сразу поручает другую, и так до наступления темноты. Спать я ложился такой усталый, что в какой позе засыпал, в такой и просыпался. Отец Иоанн иногда упрекал отца Георгия:

— Жалко его, Георгий, немного пожалей, это же ребенок.

Действительно, отец Иоанн все жалел меня, а я, со своей стороны, детским сердцем, как–то особенно полюбил его, но думал ли я хоть когда–нибудь плохое об отце Георгии? Никогда! Как я мог себе такое позволить! Я с самого начала ведал, что имею дело с Божьими святыми мужами. Просто пребывание с отцом Иоанном доставляло мне наслаждение, так как он всегда щадил меня, а к отцу Георгию я относился с совершенно другим почтением и благоговением. Когда я был с ним или же когда он на меня смотрел, я следил за всеми своими движениями и даже помыслами. Отцу Иоанну он говорил обо мне:

— Не ласкай ребенка, Иоанн, так из него ничего не выйдет.

Прошло время, и хоть я любил отца Георгия, любил даже сильнее, чем самого себя, но только тогда, когда я попал в тюрьму и сумасшедший дом, в те адские темницы, и настали тяжелые времена; в полной мере увидел я и оценил мудрые труды и большую любовь отца Георгия в отношении меня. За такую любовь отплатить невозможно, ближний мой, отплатить за это можно только вечной благодарностью».

Где и как жил Васико после ухода из Бетании, нам неизвестно, однако мы слышали, что вскоре после ухода из Бетании его взяла к себе домой одна добрая женщина по имени Марго:

— После ухода из Бетании я проводил ночи в Тбилиси. В том году была суровая зима. Я нашел и устроил ночлег, как мог, и заснул. Утром, на рассвете, рядом прошла добрая женщина — Марго. Она заметила меня и, увидев спящего на улице в такую морозную ночь, пожалела и не бросила, разбудила, расспросила меня о себе и когда поняла, что я ни в коем случае не вернусь домой, взяла к себе — мол, у меня мальчик, твой сверстник, и вы будете вместе.

Марго оказалась известной в Тбилиси гадалкой. Это не понравилось Васико, но после непродолжительного раздумья он рассудил:

«Услышав об этом, мне стало не по себе, но я не мог не оценить ее доброту, тут надо было проявить терпение. Когда приходили люди, она сначала смотрела вверх и немного погодя начинала гадать, а иногда говорила: „Сегодня нельзя” — и отказывала людям. Я тоже иногда смотрел вверх, но ничего там не видел.