Юся и Эльф

– Ах, дорогой, ты, как всегда, прав, – великолепная леди Эрраниэль запечатлела поцелуй на щеке бритоголового, чем, кажется, шокировала местное общество куда сильнее, чем Глен с его слабым желудком. – Бедняге нужен отдых…

И за задницу ущипнула.

Демоны меня раздери. Почтенная эльфийская старушка на моих глазах ущипнула… и видела это не только я. Обернувшись, я поняла, что Эль вовсе не удивлен.

– Бабушка всегда знает, что делать.

– Думаешь?..

Мне предложили руку, и я ее приняла.

– Кому интересны любовники какой-то там девицы человеческого рода, когда у сестры его величества появился новый избранник.

Сестры? Его величества?

– Так ты?..

– Я.

Дышать глубже. Ровнее. И под ноги смотреть. Я-то не пила, но кому это докажешь?

– И…

– Предпочитаю не распространяться. Наши знают, но… – Эль толкнул тяжелую дверь, впуская прохладный воздух. – Я ведь, как ты помнишь, не совсем… в порядке. И даже если получится восстановиться полностью, я все равно не смогу претендовать на престол.

Счастье-то какое. На душе ощутимо полегчало.

– Но матушка продолжает надеяться, что я вернусь ко двору.

– Зачем?

– Чтобы блистать.

Ну да, очевидно же.

Я поежилась, вспомнив преисполненный какого-то отчаяния взгляд леди Алауниэль. И даже понять ее могу. Родить ребенка, растить его с надеждой, что уж он-то если не трон займет, то место в непосредственной близости, а тут такой подвох.

Сперва на границу сбежал. Теперь вот я.

– Отец никогда не любил двор. Да и я… бабушка тоже. Это ее расстраивает.

Мы оказались в саду, где, несмотря на осень, распускались цветы и порхали бабочки. Правда, стоило коснуться одной, как она истаяла. Иллюзия?

– Маму тяготит местная зима. И осень тоже. Отец предлагал построить настоящую оранжерею, но она продолжает надеяться, что скоро мы отсюда уедем.

Ага. То есть нужно было что-то сказать, но я понятия не имела, что принято говорить в подобных случаях.

– Отец отговаривается делами. У него здесь партнеры. И лаборатория. Нет, он не некромант, у нас этот дар чрезвычайно редок, поэтому вряд ли некроманту позволили бы покинуть границы леса.

Лавочка нашлась.

Как лавочка… резная качель на серебряных цепях, которые облепили те же бабочки. Стоило мне присесть, как они вспорхнули и закружились искристым облаком. И исчезли.

Иллюзии не любят некромантов. Никто не любит некромантов. Даже сами некроманты.

– Но Юся…

Вряд ли сумела бы отличить чистокровного эльфа от полукровки, а полукровок с даром на моей памяти было не так и мало.

Я присела.

Эль устроился рядом. Он оттолкнулся от земли, и наша скамья качнулась. А в темных кудрях ближайших кустов зажглись искры.

Снова бабочки.

– Не думай. В ней говорила злость.

– Если бы…

Он осторожно сжал мои пальцы, успокаивая и утешая. Что ж, возможно, высший свет и забудет пьяную выходку Глена, но не благородная леди Алауниэль, которая и прежде-то ко мне любви не испытывала. А теперь…

– Марисса очень продуманный человек, – я устроила голову на плече мужа. – Она явилась не из вежливости. И вряд ли лишь затем, чтобы позлить меня… и это представление совсем не в ее духе. Марисса терпеть не может скандалов. Удушить втихаря – это да, а скандал, который заденет ее имя… имя рода… – Я вздохнула.

Бабочки кружились. Они притворялись настоящими. Слетались к нам, кружились, норовили опуститься на руки, на волосы, чтобы расползтись затем дрожащим маревом чистой силы.

Бабочек было жаль.

Сидели мы… долго, может быть, и целую вечность. Я бы не отказалась от вечности на двоих. Но Эль вздохнул и произнес:

– Пора. Лучший способ предотвратить слухи – сделать вид, что ничего не происходит.

– И поможет?

– Нет. Но никто не будет уверен в том, действительно ли что-то происходит на самом деле.

Ага, то есть… в общем, неважно.

– Еще немного, и гости начнут расходиться, а там и мы. Если мы уйдем слишком рано, все решат, будто тебя задела эта пьяная выходка, а стало быть, есть повод для беспокойства.

Конечно, есть.

Ненавижу пьяных – это раз. И тех, кто не умеет держать язык за зубами, – это два. Но с другой стороны, еще пара часов, и я окажусь дома.

– Надо только Глена проверить, – сказала я, сдувая очередную назойливую бабочку.

И ведь лезут же, тают и лезут.

В том, что идея проверить Глена была плохой, я убедилась, стоило переступить порог гостевой комнаты. В нос шибануло запахом свежей крови.

– Твою ж… – Я в два шага преодолела расстояние от порога до массивной кровати с балдахином. Тот был опущен, скрывая и гору подушек, и тело, меж них раскинувшееся.

Жив. Дышит. Слабо, но дышит…

– Эль…

Его остановила матушка там, в зале. Подхватила под руку, чтобы сказать что-то очень-очень важное и точно мне неинтересное. И мне бы дождаться его возвращения, но…

Взгляды. Смешочки.

И спины благородных эльфиек, всем видом своим выражавших презрение. Одной там, среди перворожденных, находиться было в высшей степени неприятно. И потому я попросила проводить меня к гостевым покоям. А потом еще подумала, что лакей вряд ли станет держать язык за зубами и эта моя просьба будет истолкована весьма и весьма однозначно.

– Ю…с-с…я… – Глен открыл глаза.

Он был пьян. И почти мертв.