Юстиниан

Этот Соломон был евнухом, он лишился срамных мест не по злому умыслу какого-то человека, но по какой-то случайности, когда был еще в пеленках. Кроме того, были еще Киприан, Валериан, Мартин, Алфия, Иоанн, Маркелл и Кирилл… Конницей командовали Руфин и Эган, принадлежавшие к дому Велисария, Варват и Папп; пехотой — Феодор, которому было прозвище Ктеан, Терентий, Заид, Маркиан и Сарапис. Иоанн, бывший родом из Эпидамна, который теперь называется Диррахий, был поставлен во главе всех начальников пеших войск. Из всех них один Соломон был родом с Востока, с самых крайних пределов Римской державы, где теперь находится город Дара; Эган был родом из массагетов, которых теперь называют гуннами. Остальные полководцы почти все происходили из Фракии. За ними следовало четыреста герулов, которыми командовал Фара, и приблизительно шестьсот союзных варваров из племени массагетов, все — конные стрелки. Ими командовали Синний и Вала, весьма одаренные храбростью и твердостью характера. Для этого войска потребовалось пятьсот кораблей; из них ни один не поднимал больше пятидесяти тысяч медимнов, но и не меньше трех тысяч. На этих кораблях плыли тридцать тысяч моряков, по большей части египтяне и ионяне, а также и киликийцы. Начальником над всеми этими кораблями был назначен один — Калоним из Александрии. Были у них и длинные корабли, приспособленные для морского боя, в количестве девяноста двух; у них было по одному ряду весел, и сверху они имели крышу, чтобы находившиеся тут гребцы не поражались стрелами врагов. Нынешние люди называют эти суда дромонами, ибо они могут плыть очень быстро. На этих судах было две тысячи византийцев, одновременно и гребцы, и воины; и не было на них ни одного лишнего человека. Был послан с ними и Архелай, имевший сан патрикия и бывший уже эпархом двора в Виза´нтии и Иллирии; тогда он был назначен эпархом войска: так называется заведующий расходами армии. Главнокомандующим над всем василевс поставил Велисария, вновь возглавлявшего войско Востока. За ним следовало много копьеносцев и щитоносцев; все это были люди, хорошо знавшие военное дело и испытанные в боях. Василевс вручил ему грамоту, которая давала ему право поступать, как он сочтет нужным, и все его действия получали такую же силу, как совершенные самим василевсом. Таким образом, эта грамота давала ему права царской власти. Велисарий был родом из Германии, которая расположена между Фракией и Иллирией. Таковы были тогда дела»[301].

Это были не самые крупные силы, но, как показали дальнейшие события, Юстиниан все сделал правильно: их хватило. Даже с учетом значительных небоевых потерь (которые были намного выше, нежели сегодня, в эру антибиотиков, витаминов и научной санитарии).

При отплытии случился знак, истолкованный многими как предсказание дурного. Забыв дать отряду, отплывавшему первым, какое-то поручение, император послал нескольких человек передать его по пути, но с условием, чтобы с кораблей никто не сходил (видимо, возвращение у ромеев, как и у нас, считалось плохой приметой). Вестники же, догнав корабли, первым делом принялись кричать, чтобы никто не возвращался. Вспомнили об этом потом, когда выяснилось, что на палубе находился некий Стоца, спустя несколько лет поднявший против императора бунт и павший в Африке.

Основной же флот проводили торжественно, от пристани возле дворца, с участием патриарха Епифания, благословившего «христолюбивое воинство».

После задержек, связанных с погодой и заменой некачественного питания (от которого умерли около пятисот человек), Велисарий высадился на Сицилии. Готы не только не оказали сопротивления, но даже организовали для ромеев рынок с местными товарами.

Прокопий Кесарийский, посланный в Сиракузы по какой-то надобности, встретил там друга детства и от его слуги узнал, что в Карфагене не ждут нападения: там нет ни войска, ни самого короля, поскольку большая часть армии отправилась на Сардинию против Годы, а Гелимер «даже не помышляет о войне и, оставив без должной защиты Карфаген и другие приморские укрепленные пункты, живет в Гермионе, которая находится в Бизакии в четырех днях пути от берега. Так что они могут плыть, не опасаясь никаких неприятностей, и пристать там, куда их пригонит ветер. Услышав это, Прокопий, взяв слугу за руку, пошел с ним к гавани Аретузе, где у него стоял корабль, расспрашивая этого человека обо всем и стараясь выведать все подробности. Взойдя с ним на корабль, он велел поднять паруса и спешно плыть в Кавкану. Хозяин этого слуги стоял на берегу и удивлялся, что ему не возвращают его человека. Тогда, уже после отплытия корабля, Прокопий громким голосом просил извинить его и не сердиться на него, ибо необходимо представить этого слугу стратигу (Велисарию. — С. Д.). Когда же тот приведет флот в Ливию, он, получив большие деньги, вернется в Сиракузы»[302].