Юстиниан

Штурмуя или грабя (вынуждая платить выкуп) сирийские города, персы неумолимо приближались к столице всего византийского Востока Антиохии. Военный магистр Армении Вуза, командовавший в тот момент ромейскими силами, увел часть армии с собой, рассчитывая воевать с персами методами партизанской войны, — что при слабости сил было вполне оправданно и предписывалось стратегиконами тех лет.

В город прибыл стратилат Востока патрикий Герман. Он нашел, что Антиохия укреплена хорошо, но в одном месте надо срывать скалу, близко подходившую к стене. Городские архитекторы отказались начинать работы, понимая, что закончить их до прибытия персов не успеют, а недоделанное покажет врагу место, где следует начинать приступ. Чтобы спасти не так давно отстроенный город, от наступавшего врага решили откупиться. Хосров потребовал десять кентинариев золота (327,5 килограмма) за то, чтобы оставить в покое весь Восток. Но переговоры затянулись. Герман, не дождавшись войск из Константинополя, покинул Антиохию. Однако в этот момент гарнизон получил подкрепление (шесть тысяч солдат) с запада Сирии, а прибывший для улаживания конфликта столичный уполномоченный, асикрит Юлиан, запретил горожанам самостоятельно вести переговоры. В итоге речь о выкупе более не велась, и антиохийцы приняли решение сражаться, опираясь на гарнизон и стасиотов — молодых бойцов партий местного цирка.

Но враги оказались сильнее, и город пал[341]. Причем солдаты после взятия стены (в том самом месте, где не срыли скалу!) отступили организованно, а стасиоты бились на улицах, не имея полного вооружения, и в большинстве своем погибли. Город, кроме одного из самых значительных храмов, был сожжен. Лучших жителей — мастеров, купцов, архонтов — Хосров переселил в Иран, где для них был специально выстроен город «Антиохия Хосрова», во главе которого царь поставил христианина.

Иоанн Малала считал, что одной из причин сдачи Антиохии оказалась банальная коррупция: Герман так увлекся скупкой задешево у жителей Антиохии серебра, меняя его на золото (которое эвакуирующимся горожанам легче было унести), что пренебрег своими непосредственными обязанностями: «Ни о чем не заботясь, он жил в Антиохии, скупая у [ее] жителей серебро за две и три номисмы либру»[342]. То есть родственник императора наживал 100–200 % дохода с операции: ведь в обычных условиях соотношение между золотом и серебром составляло примерно от 1:12 до 1:14, то есть около 6 номисм за либру.

Гарнизон Верои, сдавшейся Хосрову после осады, большей частью перешел к персам, так как казна задолжала солдатам жалованье за длительный период службы. Эдесса, Апамея, Константина и Дара откупились от врагов, причем в Апамее царь приказал устроить на городском ипподроме ристания и, зная, что Юстиниан благоволит венетам, «заказал» победу прасинов. Такая вот справедливость![343] Выкуп же с Дары он потребовал после неудачной осады, которую начал, когда уже согласился на привезенные из Константинополя условия мира. Фактически шах дважды оскорбил императора — и как человека, и как государя.

Война продолжилась.

Весной следующего года на театр военных действий прибыл «старый новый» магистр Востока Велисарий, приведя с собой контингенты из пленных готов.

Война сначала на два, а затем и на три фронта: 541–545

Восточная кампания 541 года была для ромеев не слишком успешной, хотя они разрушили одну крепость в Армении и пленили ее гарнизон. Персы напали на Лазику. Царь лазов Губаз, недовольный притеснениями со стороны византийских чиновников, перешел на сторону врага, а начальники крепостей Севастополиса (Сухуми) и Питиунта (Пицунды), боясь быть отрезанными наступавшим врагом, сожгли порученные им города и переправили своих людей в Трапезунд на кораблях.

Весной 542 года многочисленные отряды персов и союзных им арабов хлынули в Палестину. Византийцы заперлись в крепостях, предоставив неприятелю полную свободу действий. Юстиниан срочно послал туда Велисария с небольшим числом солдат на почтовых лошадях, и произошло чудо: иранские полководцы во главе с шахиншахом предпочли не искушать судьбу и увели свои полчища за Евфрат — во всяком случае, так об этом повествует Прокопий[344]. На самом же деле Велисарий прибегнул к военной хитрости: якобы случайно показал персидскому послу многочисленных оруженосцев, окружавших его лагерь. Перс, не зная, что это всё, чем располагал магистр, испугался и повлиял на решение царя уйти. Впрочем, и в этот раз враги увели множество людей и увезли с собой большую добычу.