Юстиниан

В 538 году император назначил Нарсеса препозитом священной опочивальни и отправил в Италию, на помощь Велисарию, но начальники не ладили между собой и через два с лишним года Нарсес вернулся обратно.

Препозит был одним из тех лиц, которым в 541 году поручили спрятаться за драпировками и подслушать разговор Иоанна Каппадокийского с Антониной, приведший к падению префекта претория.

В 545 году он возглавлял отражение нашествия славян и переговоры с ними. Именно Нарсес разоблачил лже-Хильвуда, которого варвары пытались представить Юстиниану под видом настоящего.

В 550 году, после смерти Германа, будучи уже в высоком сане патрикия, он получил назначение главнокомандующим на самый ответственный театр военных действий — в Италию.

После выхода «Прагматической санкции» император назначил Нарсеса префектом претория Италии. Таким образом, евнух сосредоточил в своих руках военную и гражданскую власть. Фактически он стал вице-императором Италии. Позже эта схема управления получит наименование «экзархат».

Много лет Нарсес был близок к Юстиниану и, судя по тем поручениям, которые ему выпадали, пользовался абсолютным доверием императора. Прокопий, обливавший всех грязью, о Нарсесе выражался только уважительно и считал, что это был «человек острого ума и более энергичный, чем это свойственно евнухам»[487]. Хвалит его и Агафий Миринейский: «Нарзес был чрезвычайно благоразумен и деятелен и удивительно легко приспособлялся к любой обстановке. Он не очень отличался образованием и не гордился красноречием, но славился прямотой натуры и был в состоянии словом выражать свои мысли, и это — евнух, воспитанный в изнеженности в императорском дворце. Он был низкого роста, сухощав, но выработал такое мужество и ловкость в делах, которые кажутся невероятными. Отсюда ясно, что кому присущ свободный и благородный дух, тому ничто и ни в каком деле не может помешать достичь первенства и стать наилучшим»[488]. Есть мнение, что именно Нарсес стоит за левым плечом Юстиниана на мозаиках апсиды собора Сан-Витале в Равенне.

Он отличался богобоязненностью, очень почитал Богоматерь: «Соратники Нарсеса говорили, что он так почитал Бога молитвами и другими благочестивыми делами, прославляя надлежащим образом и Деву Богородицу, что Она открыто ему указывала время, когда следует сражаться, и он не приступал к делу, пока не получал от Нее знака»[489]. Где-то в Вифинии он основал монастырь, приобретя для монахов земельные угодья и постройки.

Данное им слово Нарсес держал твердо; враги это знали и сдавались под его гарантии в плен. Умел он при случае пользоваться и стратегемами, военными хитростями. Так, при осаде Лукки граждане обещали сдать город через месяц, если не придет помощь, и выдали в обеспечение некоторое число заложников. Помощь не пришла, но город не выполнил договора и не сдался. Тогда Нарсес приказал вывести под стены заложников и рубить им шеи мечами. В городе раздались плач и причитания родственников и друзей павших, понеслись проклятия жестокости византийцев. В ответ на это евнух заявил, что, если лукканцы все-таки сдадутся, он вернет им павших живыми. Горожане поклялись — и ромеи немедленно продемонстрировали им живых «казненных». Дело в том, что казнь была ненастоящей: полководец дал команду привязать каждому заложнику сзади на шею палки, покрытые кожей, — по ним и пришлись удары мечей, казавшиеся издалека смертельными. Город сдался.

Не только хитростью побеждал Нарсес врагов. Агафий описывает эпизод, когда, увидев две тысячи франков-мародеров, грабивших окрестности Аримина, Нарсес лично повел в бой своих оруженосцев и прогнал варваров: «Он, считая позорным и неблагородным не защищаться при подобных обстоятельствах, быстро вышел из города, вскочив на коня, послушного и быстрого, который не только мог должным образом прыгать и скакать, но был обучен атакам и отступлениям, приказал следовать за собой и тем из своей свиты, которые имели хоть какой-нибудь опыт в военном деле. Они, вскочив на лошадей (их было около 300 человек), последовали за ним и бросились прямо на врагов»[490]. А ведь в описанное время ему было под семьдесят!

Павел Диакон в «Истории лангобардов» рассказывает две легенды, связанные с именем Нарсеса. Первая — о том, как после смерти Юстиниана жители Рима отправили Юстину II послание с угрозой передать город варварам, если у них не заберут евнуха, разоряющего их высокими налогами. Узнав об этом обвинении, полководец иронично высказался в том ключе, что, если он, Нарсес, дурно управлял римлянами, это действительно плохо. Юстин якобы разозлился и отозвал старца в Константинополь. Масла в огонь подлила августа София, в насмешку предложившая поручить евнуху пост надсмотрщика за рабынями-прядильщицами в Гинекее. Нарсес в ответ пообещал сплести такую пряжу, которую она не распутает до смерти, и призвал в Италию лангобардов.