Юсупов

— Что случилось с каждым из них на чужбине, мне неведомо. Но позже оказалось, что от Высшего эти отступники отказались. Отреклись от веры своих пращуров. Забыли о силе родной земли. Они начали поклоняться всяческим демоническим идолам, которых они называли «Большой Шестеркой».

— Впервые слышу о таком, — признался я, вытирая руки от воды и усаживаясь напротив Петра.

— А ты и не должен был знать, — заявил старший родич. — Вся эта ересь пришла то ли из Африки, то ли с Карибов. Никто точно не знает. Но за границей у этих демонов полно последователей-сектантов. Мы сталкивались с такими в Африке. И везде, где появляются подобные сообщества, нужно ждать беды. Ничего хорошего они не несут. Они развращают жителей страны, подсаживают на крючок молодых имперцев. Используют против них компромат, вынуждают погружаться во тьму все глубже.

Я молча смотрел на дядю. А ведь Юрий и его напарник, которые встретились мне в квартире Земскова, перед смертью говорили про эту самую «Большую Шестерку». А еще, Круглов обмолвился, что лиходеи прибыли из Европы. Выходит…

Выходит, что погибшие ребята были связаны с одним из мятежных полков. Либо последователи, либо непосредственно участники тех событий. Хотя вряд ли это были участники. Ветераны Гражданской войны, скорее всего, с легкостью бы расправились со мной в той квартире. Да и не попались бы они в установленную мной ловушку. Осталось подумать, какой именно полк принял участие в убийстве. И зачем им это было нужно.

Эти размышления я решил оставить на потом. А сейчас же решил осторожно поинтересоваться:

— Почему в Сером Братстве обязательно должен быть Юсупов?

— Наша семья — часть Братства, — ответил тот. — В организации состоят аристократы, обладающие разными талантами. Всеми, которые имеются в арсенале одаренных. Великий Мастер Братства верит, что Юсупов должен состоять в команде. И пока один из нас находится в организации — в Империи будет относительный порядок.

— Так просто? — удивленно переспросил я. — Причина только в этом?

— Ну, в твоем случае есть еще кое-что, — нехотя ответил Петр.

— Ты про школу иллюзий? — уточнил я, и дядя кивнул:

— А еще, думается мне, что они уже в курсе про твою особенность. Предрасположенность к мимикрии.

— Да какая же это предрасположенность? — удивился я. — Странность, скорее. Да и не умею я личины воровать. Только мысли, да и то немного.

Дядя выразительно взглянул на меня. И в его взгляде читалось недоверие. Поэтому я сделал удивленный вид и уточнил:

— Что?

— Да так, — ответил Пётр. — Ничего. Ты не особенно разговорчив со мной, племянник. Никогда не рассказывал мне о своем даре.

— Это не дар, — отмахнулся я. — Ничего хорошего в нем нет.

— Ты просто не понимаешь…

Я встал на ноги и подошел к окну. Снаружи сгустились сумерки.

— Это не дар, дядюшка, — повторил я, словно убеждая в этом самого себя. — Ты сам знаешь, что неспроста его называют проклятым.

— Кто называет? Люди? — хитро поинтересовался Петр и, не дожидаясь ответа, продолжил, — Люди могут заблуждаться. Они боятся то, чего не ведают. То, что им неподвластно. Ты должен помнить, мальчик мой, что дар каждого из нас — это всего лишь нож. Мы сами решаем, как использовать его — для убийства, чтобы разрезать путы или нарубить кочан капусты.

— Не замечал за тобой таланта красноречия, — проворчал я.

— Ты много чего не замечал, Василий. Но похоже, пришло время для открытий.

Петр тяжело поднялся на ноги и пошел прочь из комнаты. Я какое-то время оставался на месте, размышляя об услышанном. Когда я вошел в гостиную, дядька уже смотрел телевизор, потеряв к разговору всяческий интерес. Поэтому я пожелал ему доброго вчера и направился в свою комнату. Но мне показалось, что дядька, увлеченный очередным шоу, даже не понял, что я сказал. Просто кивнул, не отрываясь от экрана.

Я поднялся на второй этаж, вошел в комнату. Сел за стол, включил компьютер, и открыл верхний ящик, куда убрал дневник предков. Открыл записную книжку на месте, где остановился в прошлый раз, выложил на стол закладку, и погрузился в чтение.

Отец упоминал в своих записях про мятежные полки. После разгрома, многие и правда бежали в Европу, где как раз шла очередная междоусобица. А еще, отец писал об отличиях в тактике ведения боев, которые применялись отступниками в бою. Среди этих записей я и нашел нужное. Про восьмой полк, «Упыри», которым командовал князь-отступник Чернышев. Полк специализировался на подавлении бунтов и мятежей. Причем бойцы делали все напоказ, расправляясь с лидерами восстаний. Чтобы у других не было желания устраивать мятежи.

Перед Смутой, полк «Упырей» заразился идеями социалистов-революционеров, и в Гражданскую войну перешел на сторону отступников.

В конце Смуты полк был разбит. В последнем бою князь Чернышев погиб, а остатки полка разбежались по Империи, сбиваясь в банды. Долгое время, они совершали акции устрашения по Империи, устраивая налеты на казармы лояльных полков гвардии, отделения жандармерии, и убивая государевых слуг. Правда, в последнее время таких случаев происходило все меньше. Ячейки активно разыскивали и быстро ликвидировали.