Юсупов

— Зачем? — не понял Круглов.

— Скоро сюда прибудут главы двух семей, которые сейчас на ножах, — пояснил я. — И если мой план не сработает — отсюда нужно будет бежать. Причем быстро.

— О таких вещах положено предупреждать, — послышался злой девичий голос.

— И я только что это сделал, — невозмутимо ответил я.

Виктор вынул из кармана монету, подбросил ее, ловко поймал и взглянул на выпавшую сторону. А затем усмехнулся:

— Хитро, Василий Михайлович. Если бы «Упыри» пропали из города, Столыпины бы рано или поздно докопались до того, кто именно убил их главу. И тогда Земсковым наверняка была бы объявлена война. Которая была бы долгой и кровавой. Вы отлично придумали. Единственная просьба…

— Я не буду говорить ничего ни про Братство, ни про упырей, ни про Темноглазого графа, — произнёс я. — В такси по дороге сюда было достаточно времени, чтобы придумать хорошую историю.

— Отлично, — согласился Круглов. — Тогда я буду, скажем, вольным дружинником, которого вы наняли для охраны. А вам, ребята, лучше занять посты у окон в мануфактуре.

Серые братья не стали спорить. Бойцы сделали шаг назад, и я даже не заметил, как они растворились в тени. Я же взглянул на наручные часы:

— Семьи прибудут…

От ворот по дороге заплясал свет фар. А вскоре, на тропе появились лучи фонарей. Послышались голоса.

— А вот и одна из семей, — довольно отметил Круглов.

Первыми на встречу прибыли Столыпины. Впереди шел мужчина лет тридцати. Среднего роста, жилистый, с копной светлых волос, которую трепал ветер. Он был одет в темный пиджак, узкие штаны и высокие охотничьи сапоги. Видимо в подобные места он уже приезжал и понимал, что случайно может напороться ногой на арматуру. За хозяином следовали дружинники. И я усмехнулся: такова была старая княжеская традиция. Князь должен вести дружину за собой, показывая личный пример.

Глава семьи поравнялся с нами, его бойцы выстроились полукругом. Так, чтобы контролировать периметр.

— Добрый вечер, Алексей Федорович, — начал я, выходя вперед.

— Василий Михайлович, — ответил он и добавил. — Если все, что вы передали моему секретарю, правда, то вечер действительно добрый. Не знаю, как вы оказались втянуты в эту скверную историю. Но полагаю, что сможете все пояснить.

— Пожалуй, смогу, — согласился я.

— Итак, кто же был убийцей?

— Убийцей? — осторожно уточнил я, усилив голос способностью красноречия. — Или тем, кто стоял за ним? Кто вас интересует?

— Все, — ответил Алексей.

— Сам убийца уже мертв. Да и действовал он не по своей воле. А те, кто стояли за ним…

Нашу беседу прервали голоса, которые раздались от ворот. На дорожке снова появились лучи фонарей. К месту встречи приближались Земсковы.

Бойцы Столыпиных начали озираться по сторонам. Но я спокойно произнес:

— Это еще одна семья, которая пострадала от рук этих душегубов. Они тоже имеют право на месть.

— Вы так и не назвали имя исполнителя, Василий Михайлович, — нетерпеливо напомнил Алексей и положил ладонь на пряжку ремня с изображением вставшей на дыбы лошади.

— Он мертв, — повторил я, усилив способность. — Он действовал не от имени семьи. Даже не по своей воле. У него не было выбора.

Алексей удивленно поднял бровь, и я пояснил:

— Его подчинили чужой воле и использовали как марионетку.

— Чужой воле? — не понял Столыпин.

— Мастера иллюзий, — пояснил я, решив немного слукавить. — Они могут внушать нужные мысли. А после убийства Фёдора Михайловича, когда с глаз несчастного, которого использовали как исполнителя, спала пелена волшбы, от него избавились. Оставшиеся в живых из банды здесь, перед вами.

— А сам колдун? — полюбопытствовал гость.

— Ему повезло меньше, — не вдаваясь в подробности, ответил я.

Алексей замер, обдумывая мои слова. Он покосился на прибывших, явно понимая, что происходит.

— То есть убийца не ведал, что творил? — отрывисто уточнил Столыпин.

— Все так.

— И вы готовы дать слово аристократа, что не выгораживаете негодяя?

— Даю вам слово, что не покрываю мерзавца, — повторил я отчетливо. — Пусть свидетелем мне будет Высший: тот, кто выстрелил сам был жертвой преступников.

Князь потер подбородок, взвешивая мои слова, а затем кивнул:

— Сложно судить тех, кто попал в тяжелую ситуацию. И кому не оставили выбора, подчинив чужой воле.

— Благодарю за понимание, — ответил я.

Земсков подошел к нам. Рядом с главой семьи возвышался Селиван. А за ними следовало пять дружинников.

— Добрый вечер, Василий Михайлович, — произнёс Земсков. А затем обернулся к Алексею Фёдоровичу. — Мастер Столыпин.

Он слегка склонил голову в приветствии.

— Добрый, — ответил Алексей, рассматривая пришедших.

Он уже понял, кто был исполнителем. И сейчас решал, как лучше всего поступить. Если бы не мои слова, которые при помощи способности попали на благодатную почву, то сейчас могла бы пролиться кровь.