Ювелир. Тень Серафима

Архитектура Ледума была выдержана в едином стиле, подавлявшем приезжих строгим величием и одновременно - неожиданной новизной решений. Здесь нельзя было наткнуться на пестрые ярмарки, шумные рынки с разномастными временными постройками, площади для представлений и разудалых народных гуляний. По большей части город был молчалив и одет в сдержанные черно-серые тона. Словно причудливо сообщающиеся сосуды, перетекали друг в друга узкие, тесные улочки. Нельзя не признать, серый цвет был хорош: никогда не выступая на первый план, он подходил ко всему и, в зависимости от освещения, принимал различные оттенки, создавая мягкую игру светотени. Не создавая лишнего напряжения, приглушенная палитра успокаивала: глазам не было необходимости компенсировать цвет. И Ледум плыл в своих серых туманах, и казался чуточку нереальным, словно нарисованный на старой выцветшей открытке, каких много в антикварных лавках. Пыльное очарование времени, ушедшего, иного времени царило здесь.

Ничто не выбивалось из атмосферы торжественной мистики: фантастические ажурные здания, обрамляющие мрачноватые площади, вытянутые темные аллеи, монументальные скульптуры, диковинные фонари. От центра города, подобно шестилучевой звезде, раскидывалась сеть декоративных парков, искусно имитировавших живую природу: искусственные озера, ручьи с переброшенными витыми мостиками, высокими и выгнутыми, деревья, камни и цветы, для большей достоверности намеренно скомбинированные ассиметрично. Ювелир только улыбался: он ясно видел, что и расположение, и форма и даже цвет каждого объекта продуманы тщательно и грамотно, выверены математически точно. Парки Ледума были почти совершенны. Почти, но в них недоставало одной-единственной детали: самой жизни.

Старинное здание Магистериума с недавно пристроенными флигелями, высший образчик архитектурного искусства города, выглядело всё так же устрашающе-драматично: оригинальные галереи с сетчатыми и реберными сводами, ряды стройных витых колонн, призматический вид высоких стен с росписями. Башни и шпили различных форм высокомерно возносились над неспокойным морем черных островерхих крыш. Один вид остроконечных стрельчатых арок создавал впечатление взлета, неудержимого движения здания вверх. Впрочем, такое впечатление производил весь Ледум: казалось, вот-вот он оторвется от грешной земли и зависнет в воздухе, подобный сказочному миражу. Да, да, все эти вытянутые, заостренные арки, башенки, шпили, все эти крутые, завораживающе острые крыши - всё отражало идею устремленности города ввысь. Всё вокруг подчеркивало неповторимый контраст горизонтали и вертикали, который нельзя было увидеть больше нигде в Бреонии.

Привлекла внимание Себастьяна и новая улица Танцующих домов - смелые и сложные каркасные конструкции зданий искривлялись причудливо и разнообразно, создавая иллюзию постоянного движения. От долгого пребывания здесь и в самом деле мог случиться обморок.

Конечно, не ударили в грязь лицом и знаменитые мостовые Ледума, неизменно поражавшие воображение вновь прибывших. Казалось, работами по их укладке руководил перманентно пьяный мастер, создавший головокружительные в своей сложности узоры. Искаженные черные и белые квадраты плитки сплетались в замысловато выстроенные кривые линии, пересекающие друг друга и вновь расходящиеся. Впрочем, квадратами их можно было назвать весьма условно: у большей части стороны имели разную длину, а углы почти всегда отличались от девяноста градусов в ту или иную сторону. Иными словами, помимо собственно квадратов, здесь имелись всевозможные разновидности трапеций, ромбов и параллелограммов. Вариации были столь разнообразны, что едва ли удалось встретить две одинаковые плитки. В результате, прогуливаясь по улицам, невозможно было на глаз достоверно определять расстояния: мостовые визуально коверкали пространство, скрадывая или расширяя его, и создавали множество зрительных эффектов, вроде поворотов, спусков или подъемов, которых на самом деле не было. Поэтому действительно хорошо ориентироваться в городе удавалось только коренным жителям, гости же рисковали часами блуждать по его лабиринтам.

Наконец, после долгой прогулки, ювелир оказался на месте. Убедившись, что за ним никто не следит, постучал в дверь коротким условным стуком. Открыли почти сразу, может, с полуминутной заминкой. Себастьян молча вошел, с удовлетворением отмечая приятную прохладу "Белой ночи" после влажной духоты улицы. Несмотря на яркий весенний день, внутри царил полумрак. Заведение было закрыто до наступления вечера - по этой причине ставни оказались плотно прикрыты, окна занавешены тяжелыми шторами. Это была просторная таверна с неплохими поварами, но основную статью дохода здешнего хозяина составляли проводимые в "Белой ночи" разнообразные азартные игры. Это был самый крупный и самый знаменитый притон любителей азартных игр в Ледуме.

- Опаздываешь, Серафим.