Ювелирная работа

Легкие пациентки играли старинный вальс «Амурские волны». «Плавно Амур свои волны несет, ветер сибирский им песни поет, тихо шумит над Амуром тайга…». Правда, в легких шумело громко – обильные влажные хрипы с обеих сторон. Выслушивать легкие Алекс научился быстро, еще в бытность свою в терапевтическом отделении. Дело нехитрое – если все хорошо, то никаких хрипов не слышно. Если хрипы свистящие – фьють-фьють, то это бронхит или бронхиальная астма, а если влажные, словно бы причмокивающие, то это пневмония. С сердечными шумами разобраться было куда сложнее, Алекс помучился-помучился, да и махнул на них рукой – проще кардиограмму снять и сразу все увидишь.

Влажные хрипы с обеих сторон, температура тридцать восемь и два, кашель, одышка, слабость… Тут бы и водитель Коля, без сомнений, диагностировал бы пневмонию. Но Алекс, как и положено обжегшемуся на молоке, снял кардиограмму и ничего «криминального» на ней не увидел. Госпитализацию предложил безальтернативно – дома при таких делах можно умереть. Пациентка не возражала, она, собственно, для этого и вызывала. Опять же – живет одна, спасибо еще, что соседка проведывает.

Терапия ретуевской больницы была закрыта из-за перегруза, поэтому место дали в балашихинской районной больнице, которую недавно, с какого-то перепугу, курам на смех, назвали «областной». Но это название пока не прижилось, все использовали сокращение ЦРБ – центральная районная больница.

Госпитализировали, как и полагалось по диагнозу и состоянию, на носилках. В смотровой приемного отделения пациентку бережно переложили с каталки на кушетку, Юля повезла каталку обратно, ко входу, а Алекс остался ждать дежурного врача. Спустя несколько минут явилась озабоченная дама в распахнутом белом халате поверх зеленого хирургического прикида. Разговор был коротким.

– Пневмония? Ясно. Оставляйте.

– Кто принял?

– Петровская.

Дама расписалась в карте вызова. Алекс попрощался с пациенткой и ушел. Скажи ему тогда кто-нибудь, что этот вызов поставит крест на его скоропомощной карьере, Алекс бы рассмеялся в лицо горе-пророку и назвал бы его дураком. Но недаром же у французов есть такая поговорка: «Если бы молодость знала, если бы старость могла». Если бы Алекс знал, как все обернется… Если бы он мог потом все исправить… А вот тебе кукиш, добрый молодец!

В половине десятого вечера, когда одиннадцатая бригада заехала на подстанцию для пополнения ящика, диспетчер Лариса спросила:

– Что у вас там в ЦРБ с бабкой произошло?

– Ничего, – ответил Алекс, сразу поняв, о ком идет речь, потому что сегодня он больше никого в ЦРБ не возил. – Привезли и сдали. А что за проблемы?

– Звонили полчаса назад, орали, матерились, – Лариса брезгливо поморщилась, она не любила мата и вообще всякой ругани. – Вы ее что, бросили в приемном и умотали?

– Господь с тобой! – опешил Алекс. – Сдал как положено, доктору… м-м… Петровской. В карточке подпись есть, все чин-чинарем.

– Странно! – Лариса выпятила нижнюю губу, что у нее означало высшую степень недоумения. – Они сказали, что вы бабку кинули, никому не сообщив, а она полежала-полежала и выдала отек легких. Теперь находится в реанимации.

– Им бы закусывать вовремя! – встряла Татьяна. – Что значит «кинули»?

– За что купила, за то и продаю, – ответила Лариса. – Ладно, не парьтесь. Если вы бабку сдали, то все дальнейшее – не ваши проблемы.

Утром, после пятиминутки, последовало продолжение. Заведующий подстанцией пригласил Алекса с Татьяной в свой кабинет и устроил им форменный допрос с пристрастием и был при этом весьма недружелюбным, разве что пистолет у виска не держал.

– Может мне кто-то объяснит, что произошло?! – не выдержал Алекс. – Вчера Ларисе звонили какие-то идиоты…

– А сегодня с утра пораньше звонили мне! – перебил заведующий отделением. – И не какие-то там идиоты, а главный врач ЦРБ! Он сказал, что вы сгрузили женщину с пневмонией в приемное и уехали, не дождавшись дежурного врача. Женщина, никем не замеченная, пролежала там несколько часов, впала в отек легких и сегодня в четыре тридцать пять умерла в реанимационном отделении. Доктор Петровская утверждает, что ей эту пациентку никто не передавал. Как это понимать? Вот как прикажете это понимать?!

– Не знаю, – честно признался Алекс. – Я сделал все, как положено. Пришла женщина в белом халате…

– А это точно была Петровская?

– Юрий Владимирович! – Алекс перешел на официально-протокольный тон. – Я в ее паспорт не заглядывал! А разве кто-то спрашивает документы у принимающих? Я что-то о таком не слышал.

– Не спрашивают, – согласился заведующий подстанцией, – но тут нестандартная ситуация… Хорошо, давайте вернемся к этому разговору позже, когда будет ясность.

Всю нестандартность ситуации Алексу объяснила старший фельдшер подстанции Нонна Борисовна. Эту корпулентную и властную даму никто никогда, вопреки всем скоропомощным традициям, не называл «Нонной», к ней обращались только по имени и отчеству.