Ювелирная работа

– Во-первых, прямо с порога спрашивать, что случилось, чтобы не тратить времени понапрасну, – зачастила Тамара. – И в конце, когда рекомендации даете, нужно одновременно одеваться. Во-вторых, ничего не повторять! Кто может понять, тот сразу поймет, а бестолковым повторять бесполезно, к тому же все и так все знают, а переспрашивают удовольствия ради, ведь для них каждый ваш приход – развлечение. Но вы не обязаны им дефицит общения компенсировать, пускай друг с дружкой общаются. В-третьих, руки на каждом вызове никто не моет, иначе кожа слезет. Мойте, когда это реально нужно или же когда проще вымыть, чем скандалить. А так просто скажите, что руки у вас чистые и топайте прямо в комнату. Ну, для блезира, можно влажной салфеткой обтереть, это гораздо быстрее, чем мыть. В-четвертых, как только перезнакомитесь с нашими льготниками, приучите их вызывать по подъездам…

– Это как? – не понял Алекс. – В подъезде им рецепты выписывать?

– Нет, – усмехнулась Тамара. – Пусть договариваются всем подъездом, они же все равно общаются, и сносят записки с перечнем лекарств, которые им нужны, кому-то одному, желательно тому, кто живет на низком этаже, так вам будет удобнее. Ну а вызов пусть каждый делает на себя, по отдельности. У вас пять вызовов в один подъезд, вы пришли в одну квартиру вместо пяти, навыписывали им всем рецептов и пошли дальше. Одним махом, как говорится, пятерых побивахом. Ну а вы за такую понятливость щедрость проя̀вите, не станете собачиться из-за лишней упаковки или придираться к показаниям. Короче говоря, уважь доктора – и будет тебе все, что хочешь. В разумных, конечно, пределах. Ну а если уж такой «депутат от льготников» проявит сознательность и придет в поликлинику при сделанном вызове на дом, то он принимается без очереди и с великим почетом – выписывают ему все, что левая нога пожелает…

Алекс в который уже раз порадовался тому, что сумел сохранить хорошие отношения со своей замечательной медсестрой. Не девушка, а золото, ума палата и кладезь ценных сведений. Умница-разумница.

– В-пятых, не пишите листочки на вызовах полностью, – продолжала умница-разумница. – Написали фамилию, номера рецептов или больничного – и все. Остальное пишите в поликлинике, перед приемом. Здесь удобнее и вообще так быстрее получается, попробуйте и убедитесь. А если вам нужно разделаться побыстрее, то говорите с порога, что тонометр у вас на прошлом вызове сломался. Сэкономите пять-семь минут, это ценно, а у них же все равно у всех есть тонометры, у некоторых даже по два…

Алекс намотал все наставления на несуществующий ус и со следующего дня начал перестраивать свою работу. Автоматизм выработался не сразу, но спустя неделю он обслужил (слово-то какое противное!) семь вызовов за два с половиной часа и был этому очень рад.

Прогресс наличествовал, внедрение продолжалось, впереди манили радужные перспективы, но в целом было как-то тускло, тухло и уныло. В Братске, где Алекс делал первые шаги в медицине, ему было страшно – а ну как обман раскроется? На «скорой» было не страшно, а просто беспокойно. В поликлинике же поводов для беспокойства не было, потому что умственная работа здесь отсутствовала напрочь. Девяносто пять процентов пациентов были «хрониками», лечившимися по давно установленным схемам. Остальные пять процентов обращались с несложными проблемами, вроде ОРВИ. Если же кто-то из пациентов реально озадачивал, то его можно было направить к какому-нибудь узкому специалисту или же к заведующей отделением, той нравилось, если участковые врачи обращались к ней за советом в сложных случаях, пусть даже случай был и несложный. Если что-то было непонятно на вызове, то с потолка брался первый подвернувшийся диагноз, подходящий для госпитализации. Но спокойствие не радовало.

– Ты какой-то скучный стал в последнее время, – сказала как-то Ольга, имея в виду отсутствие былого энтузиазма в постельных баталиях. – Такое впечатление, будто тебя поликлинические бабы заездили, а на мою долю достаются одни объедки.

– Нет, просто настроение плохое, – ответил Алекс. – У тебя бывало такое чувство, словно ты живешь не так, как должна была жить?

– Да я всю жизнь с этим чувством живу! – Ольга горько усмехнулась. – И в данный момент, между прочим, тоже.

– Это печально, – сказал Алекс, думая о своем.

– Печально, – согласилась Ольга. – А что делать?

Глава восьмая. Цирк идиотов