Ювелирная работа

«Как-нибудь» служило у Алекса синонимом слова «никогда». Если он собирался что-то делать, то планировал конкретно, с датами. Тут самому-то в Иркутск ехать стремно, однако же и отказываться нельзя, потому что такое поведение будет выглядеть странно, тем более, что и тема ему близка. Кандидатская диссертация Алекса была посвящена особенностям антигипертензивной терапии у пациентов с хронической сердечной недостаточностью. Хорошая получилась диссертация, спасибо аспирантке Низамовой, которая написала ее за Алекса. А Алекс за это, с помощью тестя, устроил Низамову старшим лаборантом на кафедру госпитальной терапии номер один. Короче говоря, все остались довольны.

Разводить «кусты» под носом Алексу не хотелось, поэтому он остановился на короткой шкиперской бородке, которая при всем своем минимализме делала его лицо совершенно другим.

– А тебе идет «окантовочка», – одобрила Аля. – Добавляет мужественности. Девки, небось, в штабеля укладываются.

Жена постоянно отпускала шуточки-намеки в адрес женщин, окружавших Алекса на работе. Прекрасно знала, что Алекс ничего такого себе не позволяет, но все равно поддевала. Алекс, в свою очередь, ревновал ее к посторонним мужикам, начиная с участкового педиатра Кирилла Сергеевича и заканчивая главным редактором журнала «Болтун» Сысоевым. К семидесятилетнему Сысоеву ревновать было интереснее всего.

– Почему этот сластолюбивый старикашка звонит тебе в одиннадцать вечера?! – рычал Алекс, изображая лицом мавританские страсти. – По делу в такой поздний час уже не звонят. Пр-р-ризнайся, что у тебя роман с этим бабуином!

Аля смеялась до слез. Хорошо, когда супруги доверяют друг другу настолько, что могут свободно шутить на тему адюльтера.

Спасибо социальным сетям, делающим мир тесным и прозрачным! Готовясь к поездке в Иркутск, Алекс завел фейковые аккаунты на Одноклассниках, Вконтакте и Фейсбуке и занялся поиском и изучением тех, кто учился на одном потоке с Саньком. Рассматривал фотографии, старался запоминать имена, читал воспоминания об универе. Особое внимание уделял тем, кто работал на какой-нибудь из кафедр или же в областной больнице – вероятность встречи с ними была наиболее высокой. Заодно изучил планы учебных корпусов универа и областной больницы так, что мог ходить повсюду с завязанными глазами. Прикольным было то, что вдруг начали сниться сны про учебу в универе. Вот как глубоко вжился в образ!

На случай возникновения щекотливых ситуаций у Алекса было заготовлено два «спасательных круга» – контузия в анамнезе и чванство столичного гостя. Он решил, что будет держаться слегка высокомерно-отстраненно, чтобы не побуждать публику к восстановлению былых контактов. Никаких широких застолий и походов по местам «боевой славы» Александра Бушмакина. Лучше в одиночку побывать в местах, приятных Алексею Бушмакину, похороненному на Старом кладбище города Братска.

– А кто присматривает за могилами твоих родителей? – спросила однажды Аля.

– Соседка Клавдия Самсоновна, – не моргнув глазом соврал Алекс. – Я ей деньги регулярно высылаю, но она не ради денег старается, а по доброте душевной и из уважения к отцу.

Врать нужно с подробностями, которые придают вранью достоверность, но слишком углубляться в детали не следует, ибо все хорошо в меру. В действительности же Алексу не было абсолютно никакого дела до могил отца, Светланы и Санька, а забота Александра Бушмакина о могиле матери Алексея Бушмакина могла показаться странной и вызвать подозрения у вдумчивых людей – с чего бы это?

Алекс опасался, что ему могут устроить в аэропорту что-то вроде торжественной встречи, как «нашему человеку из Москвы». Опасения оказались напрасными – никто его не встречал. Ради тестя, бухгалтерия расщедрилась на оплату номера в четырехзвездочном Марриотте, что было очень приятно и избавляло от соседства с другими делегатами, которые селились в гостиницах попроще. Ну их! Ведь если узнают, что он здесь учился, то сразу же начнут с расспросами приставать.

Приняв душ, Алекс отбил жене коротенькое сообщение и приготовился провести уютный вечер с припасенным для такого случая новым детективом Марины Арининой. Он был уверен, что правильно отразить жизнь может только тот, кто ее знает, поэтому читал детективы, написанные бывшими или действующими сотрудниками органов, других не признавал. Однако уже на второй странице чтение было прервано стуком в дверь.

– Я предпочитаю отдыхать в одиночестве! – громко сказал Алекс, не вставая с кровати.

Кто, кроме жриц продажной любви, может стучаться около десяти часов вечера в номер одинокого командировочного?

Стук повторился. За дверью что-то негромко сказали, Алекс не расслышал, что именно. Может, какое чепе? Например – трубу прорвало в номере на следующем этаже? Или пожарная сигнализация сработала? Пришлось встать, надеть халат и открыть дверь.

Интуиция не обманула. Перед Алексом стояла женщина непонятного возраста, накрашенная как вышедший на тропу войны индеец и одетая в блескуче-обтягивающее розовое платье, которое не подчеркивало достоинства ее оплывшей фигуры, а выставляло напоказ недостатки.