Ювелирная работа

Бомба упала на Алекса месяцем позже, в солнечный июньский день, когда доцент Бушмакин вел амбулаторный прием в консультативно-диагностическом центре на Ленинском проспекте. Доцентам и профессорам полагалось жертвовать на это дело одну субботу в месяц. Многим сотрудникам не нравилось сидеть на приеме, но Алекс против этого ничего не имел. Ему было приятно вспоминать свою работу в поликлинике. С чего начинал – и до каких высот добрался, а? И это еще не предел.

Вошедшая в кабинет женщина сразу же показалась Алексу странной. Во-первых, она не поздоровалась с порога первой, как это обычно делали пациенты и не ответила на любезное «здравствуйте» доктора. Во-вторых, взгляд у нее был каким-то настороженным, напряженным. В-третьих, в руках у нее не было талончика, распечатанного терминалом электронной очереди. Женщина молча прошла через кабинет, села на стул, предназначенный для пациентов, и сказала:

– Ну здравствуй, Саня. Помнишь меня?

Медсестра, работавшая вместе с Алексом, удивленно приподняла брови и посмотрела на Алекса – что это за чудо-юдо? Алекс сразу же догадался, что перед ним одна из подруженций Санька.

– Кому Саня, а кому и Александр Николаевич, – строго сказал он. – Вы на прием пришли или как?

– Или как, – усмехнулась женщина. – Прилетела на крыльях любви. Так ты меня вспомнил? Подсказываю – турбаза «Стенька Разин», июль 2010 года…

Турбазу «Стенька Разин» Алекс знал только понаслышке. Алексей Бушмакин отдыхал в местах попроще. А вот Александр Бушмакин, баловень судьбы, мог позволить себе развлекаться с девками в таких роскошных условиях. Правда объекты брательник мог бы выбирать и получше… Гостья относилась к тому типу женщин, про который в Братске говорили «ни поглядеть, ни пощупать»). Лоб низкий, да еще и в прыщах, которые старательно пытались замазать макияжем, глаза мелкие и посажены глубоко, нос длинноват, челюсть тяжеловата, лицо вытянутое, «лошадиное». Фигура никакая, да еще и сутулится. Вдобавок, женщина выглядела неухоженной – корни платиновых волос были темными, брови требовали внимания, лак местами облез с ногтей. «Впрочем, восемь лет назад она могла быть вполне ничего, – подумал Алекс, продолжая разглядывать гостью. – Свежесть молодости покрывает многие недостатки».

– Ты мне в вечной любви клялся, а теперь даже имени моего вспомнить не можешь? – деланно удивилась незнакомка. – Ну как же так, Саня? То есть – Александр Николаевич.

В голосе ее с каждым словом прибавлялось раздражения. Чувствовалось, что скоро гостья накрутит себя до истерики.

– Если вы по личному делу, то будьте любезны дождаться конца приема, – тоном, не допускающим возражений, сказал Алекс. – Посидите в коридоре или погуляйте. Я заканчиваю в пятнадцать часов.

– Подожду! – с грозой сказала незнакомка, взглянув на настенные часы, которые показывали четверть третьего. – Столько лет ждала и еще немного подожду. А ты пока вспоминай, как меня зовут.

Сказав это, она встала и вышла.

– Охрану? – едва слышно спросила медсестра.

Алекс отрицательно покачал головой и улыбнулся, давая понять, что эту проблему он способен решить без посторонней помощи.

Проблему пришлось решать в салоне «равика», потому что больше негде было. Разговаривать с гостьей в поликлинике или каком-нибудь кафе Алексу не хотелось, слишком уж велика была вероятность скандала, а скандалить лучше с глазу на глаз. Алекс выехал с парковки консультативно-диагностического центра, завернул в первый же неогороженный двор, припарковался в теньке, благо свободного места было много – все посваливали на дачи – и сказал незнакомке:

– Давайте без театра и лишних слов. Я вас не помню и не уверен, что мы вообще когда-либо встречались. Кто вы и что вам от меня нужно?

– Я – Рита Лаврентьева, – незнакомка назвала свое имя с такой торжественностью, будто она была дочерью британской королевы. – В июле 2010 года мы с тобой отдыхали в «Стеньке». Ты клялся мне в любви и обещал жениться, поэтому я разрешила тебе кончать в меня. Я забеременела, потом убили твоих родителей и тебе стало не до меня… А потом я не вылезала из патологии,[18] сначала у меня был жуткий токсикоз, а потом – угроза прерывания, я три последних месяца прожила в лежачем положении. Врачи мне категорически запрещали волноваться, поэтому я решила отложить разговор с тобой до родов. Но к тому моменту, как я оклемалась, ты уже исчез, и никто не знал, куда именно. Короче говоря – восемь лет я растила нашего сына Даню одна, без твоей помощи. И дальше бы растила, если бы не прочла о тебе в «Новостях». Я подозреваю, что у тебя есть другая семья, – Алекс молча показал ей обручальное кольцо, – и не претендую на то, чтобы мы жили вместе. Но ты должен признать свое отцовство, помочь нам переехать в Москву, выдать компенсацию за восемь прошедших лет и помогать в будущем. Хочешь посмотреть на Даню? Он очень похож на тебя…

Рита полезла было в свою по-провинциальному объемистую сумку, но Алекс быстро сказал:

– Я вас никогда не видел и никаких общих дел между нами не было. Это все, что я могу сказать. Выходите из машины! Метро вон в той стороне.