Ювенилия Дюбуа

Напарники разделились. Нужно было прочесать близлежащую местность, все рядом стоящие кусты на наличие хоть какой-то зацепки. Солнце достаточно расправило плечи, чтобы не пользоваться фонарями. Первым делом был обследован край берега. Ничего, кроме песка, да пары окурков со старыми фантиками не валялось. Дальше сложнее. Кусты здесь дикие. Много колючек, крапивы, да и просто разбитых бутылок, а когда речь идет о ста метрах такой местности, то и вовсе задача неприятная, но положение обязывает. Если назвался ищейкой, значит, будь добр тыкнуть свой нос в помои и нюхать.

Первым закончил детектив, по прошествии получаса он не нашел ровным счетом ничего. Юрий задерживался. Лёгкий шлейф паники опустился на плечи детектива, он боялся, что напарник мог найти что-то неприятное, а точнее, кого-то, вторую жертву. А если это так (воображение начало разыгрываться и превращаться в убедительную истину), то тогда и шансов нет на… Не успел он закончить мысль, как из кустов появился напарник, в его руках был пакет для вещдоков, а в нём, перемигиваясь с солнцем, какой-то металлический предмет.

— Вот, нашел под деревом у небольшого оврага. Очень уединенное место, но больше ничего. — Юрий немного запыхался. Утро — не самое лучшее время для физических нагрузок.

— Это уже что-то. Руками не трогал?

— Не издевайтесь, вы же знаете, что нет.

— Я не издеваюсь, уточняю. — Детектив снова закурил. — Ладно, поехали.

— В участок?

— Почти. Сначала нужно перекусить.

Мужчины двинулись в сторону машины. Бычок благополучно был втоптан в песок. Раздалось два дверных хлопка, а затем тишину разорвал гул мотора. Шуйский всё также молчал, снова погрузившись в себя. На этот раз напарник не стал отмалчиваться. Ему нужно было узнать ответ прямо сейчас и плевать, что начальник может разозлиться.

— Дмитрий Николаевич.… наш?

Шуйский, резко оторванный от своих мыслей, скривил губы, возмутительно уставившись на помощника, но затем он резко обмяк, его взгляд сменился растерянностью. Помолчав, он все же ответил:

— Наш.

До конца поездки в машине стояла гробовая тишина.

100

Ад, это когда объект (предмет) обожания — единственное, что заполняет собою пространство и время, не давая места контрасту.

101

Писатель похож на убийцу. В своих произведениях он также оставляет крупинки себя, чтобы рано или поздно его разгадали и узнали, как физическое лицо, почувствовали его реальность.

102

Удивительная вещь — эволюция. Каждый биологический вид выработал в себе особенности, которые помогают в выживании в конкурентной среде.

Зебры со своими полосками, бабочки и хамелеоны, научившиеся маскироваться под часть растений. Человек же, как более сложный вид животной фауны, тоже не остался в стороне. И ввиду особенности своего бытия (где основным врагом оказывается собрат), человеку ничего не осталось, как выработать сознание. Защита, конечно, эффективная, но слишком подлая и разрушительная.

Сознание является одной из главных преград для нового человека.

103

Все мы находимся в чистилище. Каждое рождение — смерть личности. Влагалище женщины становится проводником души в степи, где в дальнейшем, каждая сущность будет решать куда ей попасть.

Убийство одного безумца решает сразу две судьбы. Судьбу личную и убитого. Они как магнит одной полярности, разлетаются в разные стороны. Весь мистицизм — ничто иное, как реальность, в которую мало кто верит, и не может доказать её реальность. Она выше понимания низшего разума, что стал пленником своих слабостей. Проблема ведь позиционировании слов. Такие слова, как бог, ад, рай — звучат театрально и тривиально. Эти слова усеяны мифами и выдумками. На деле же, они являются обозначением существующей формы антибытия, где людская энергия делится на два биполярных поля. А бог — всё то, что даёт всему существование, и всему тому, что движет. Тем самым получается, что даже самый отбитый организм (выродок) — клетка высшего разума, которая всего-навсего выполняет своё предназначение и имеет свой вес.

Своеобразная матрёшка. Можно постичь сложное путем постижения простого, но это простое является все равно сложным для более простого организма, но все же более доступным для возможности изучения.

Для микроба организм человека что космосом, в котором он обитает, и который даёт этому микробу пространство для существования. Этот микроб никогда не был в других частях тела кроме маленькой точки желудка, но и эта точка для него велика и почти непостижима.

Когда носитель умирает — умирает и микроб, который переживает момент эсхатологической обреченности, но пока существует жизнь хоть в одном из организмов — существует и жизнь для других, что населяют эти планеты.

Вероятность такого же конца для человека — велика, но также вероятность существования аналогичных планет велика до бесконечности. Абсолютно всё умирает и в тоже время само воспроизводит себя заново. Зацикленная форма тайны, где есть мгновение для каждого подумать над этой загадкой.