Ювенилия Дюбуа

Юноша взял машинку и попросил писателя сесть на стул в дальнем углу комнаты. Зазвучало жужжание машинки, она начала безжалостно сбривать в ноль локоны заключенного. Через пять минут все было кончено. После всех этих процедур главный охранник рассказал о правилах данного заведения. Было вроде все ясно: питание три раза в день, прогулки по часу. Иногда будут вывозить в разные районы для общественных работ или же работа в самой тюрьме. Все просто, ничего интересного. Дойдя до клетки на втором ярусе питомника, охранник распахнул одну из камер и взглядом пригласил Марка зайти. Писатель послушно зашел в маленькую комнатку, в которой нашлось две койки, туалет, умывальник и маленькое окошко в самом конце комнаты. Выглядело скверновато, особенно бетонные стены. Решетка за спиной Марка задвинулась. Мужчина угрюмо прошел до койки на первом ярусе, улегся. «Срок длиною в бесконечность». Зато на фоне всех минусов блистал один большой плюс. Это время подумать. Подумать обо всем. Изменить что-то в своей жизни. Изменить мировоззрение. Жизнь одна, так почему бы просто не наслаждаться ею, а мы устраиваем себе сплошные черные полосы, причем устраиваем их самовнушением и саморазрушением. Нужно изменить эту ужасную черту. Мы нервничаем по пустякам, из-за чего в будущем будем страдать головной болью. Мы влюбляемся, чтобы в будущем получить боль от измены. Мы напиваемся и садимся за руль, чтобы когда-нибудь разбиться насмерть или остаться калекой на всю жизнь. Все дело в метаморфозе жизни. Человек по своей сущности — болван. Многие пытаются найти смысл жизни, но смысл жизни в том, что его просто нет. Люди рождаются, учатся, работают, трахаются, умирают. Ни одному человеку не удастся обойти систему, все через это пройдут. С годами люди черствеют, ведь именно с опытом приходит понимание никчёмности. Не стоит верить людям, которые утверждают, что нашли свой смысл жизни. Это иллюзия, которой они успокаивают и дурят сами себя. Нам, смертным, остается только баловать себя мимолетными радостями. Такими, как вкусная еда, алкоголь, секс, спорт, адреналин, сон, достижения. Список можно было продолжить, но и этого достаточно, чтобы уловить суть. И попав в тюрьму, что изменилось? Изменился только один пункт, но очень важный. Это свобода.

Рассуждения Марка прервал чей-то голос, который разрушил цепь умозаключений:

— Эй, привет. Я Скотт. — Рука сверху ждала рукопожатия в знак знакомства.

Писатель и не заметил своего сокамерника, скомканного на втором ярусе.

— Ага, привет. Марк. — Мужчина неохотно пожал вялую ручонку.

— За что тебя посадили?

— За случайность. — Писатель явно не хотел разговаривать, но отвергать сокамерника тоже было нельзя. Всё-таки какой-никакой, а товарищ, с которым можно поговорить и узнать много чего нового.

— За какую такую случайность? Грохнул кого-то?

— Можно и так сказать.

— А я сел за ограбление. Продавщица тупая сука запомнила лицо. Ну, ничего, через две недели выпускают.

— А ты сколько тут?

— Почти два года. УДО за пай-мальчика.

— Понятно.

— А ты чем занимаешься ковбой? Ну, работал кем?

— Писакой.

— А, ты типа…

— Слушай, Скотт, я очень устал и хочу вздремнуть. Будь добр, прекрати молоть языком и дай мне поспать. — Голос звучал немного раздраженно.

— Да без проблем, чего сразу это…

В камере воцарилась тишина. Только гам голосов не смолкал из других дыр. Иногда слышалось постукивание какими-то предметами и бесконечные споры. Равновесие между рациональностью и безумством пошатнулось. Через минут десять Марк все же провалился в сон, в котором видел лучезарное солнце, зеленую траву и море. У моря, спиной к Марку, стояла девушка. Волосы и фигура были сильно похожи на Мэри. Писатель медленно подошел к ней и развернул, ухватившись за ее руку. Но вместо лица Мэри мужчина увидел Лею. Следующее действие перенесло мужчину на обрыв скалы, с которого Мэри прыгнула в бушующее море. Марк в ужасе прыгнул за ней.

Тут перед глазами встает молодой парень худощавого строения. Волосы черные, густые. Глаза выражают крайнюю озабоченность, руки держат писателя за плечи. Пропал обрыв и падающая Мэри. Вот она, реальность. Марк соображает, что перед ним Скотт, сокамерник.

— Что… что случилось?

— Ты сильно кричал, братан, а потом тебя бросило в конвульсии. Я думал, что с тобой, что-то неладное. — Глаза немного успокоились, но голос звучал все еще возбужденно.

— Это всего лишь сон, да и только. Все хорошо…

— Уверен?

— Абсолютно. Долго я проспал? — Марк потирал ладонью лоб и глаза. Чувство разбитости не покидало его еще с зала суда.

— Чуть больше часа. Уже не ложись. Сейчас будут созывать на ужин.