Ювенилия Дюбуа

Перед взором предстал очень яркий кабинет, в котором практически все было белым: полы, стены, потолок, стол, кресло, диван, стул, горшки для растений, ручки, карандаши, ноутбук. Исключением являлись сами растения, которые сохранили природность, пару черных органайзеров на столе и картина Сальвадора Дали «Размышление», нарисованная в 1925 году. Разумеется, навряд ли это был оригинал, но реплика качественная. Слева расположилось большое окно, какой вид с него открывался, нельзя было увидеть, так как вид был задвинут белыми жалюзи. Рядом с этим же окном стоял огромный цветок, в котором рос кактус, в длину он был около шести футов. Рядом с ним стояла женщина, в руках которой зажата лейка. Услышав шум открывшейся двери, она обернулась. Её серьезный взгляд был недолгим, через мгновение Леа узнала своего недавнего знакомого. Губы разошлись в улыбке.

— Марк, какой приятный сюрприз! Я рада, что вы пришли и сдержали своё слово. — Добродушно сказал врач.

— А по-другому и быть не могло. Извините, что так сильно опоздал, мчался, как только мог.

— Да ничего страшного, на сегодня вы последний мой клиент. Как ваши дела?

— Если говорить честно, то дела примерно обстоят все так же, уныло и на гране пропасти. А ваши?

— Дорогой Марк, вы и должны говорить со мной честно. — Положив лейку рядом с окном, Леа прошла за свое рабочее кресло. — Будьте добры, присядьте.

Писатель прошел до стула, что стоял напротив стола, сел, запрокинув правую ногу на левую.

— Леа, можно попросить вас о маленькой просьбе? — Девушка мотнула головой с улыбкой. — Давайте перейдем на «ты», мне так спокойней будет.

— Хорошо Марк, как скажешь, мне так даже проще.

— Спасибо. Ты так и не ответила на мой вопрос, как дела? — Прозвучало это немного рассеянно.

— У меня хорошо дела, я смотрю на все оптимистично, знаешь ли, так проще жить. Ты пришел на один прием или будешь постоянным клиентом?

— Учитывая моё состояние, думаю, постоянным.

— Хорошо, я тогда быстро создам карточку с твоими данными, в которую я буду вписывать все изменения, будь они хорошими или плохими, а затем приступим. У тебя паспорт с собой?

— Да со мной, сейчас.

Через пять минут тихий стук клавиатуры стих, нежные руки закрыли паспорт, протянув его владельцу.

— Так, теперь мы можем приступить. Перебирайся на диван и ложись. — С этими словами, Леа встала со своего рабочего места и перебралась на мягкий стул, рядом с диваном, куда сказала лечь Марку. Писатель, не став медлить, последовал совету врача.

— Итак, приступим. — В правой руке оказался блокнот с ручкой, который Марк сразу и не заметил. Леа взглянула на чистый лист блокнота, затем на пациента. — С чего начнем, как считаешь? Может, с самого твоего детства? Не против? Это позволит лучше узнать тебя.

— Да, конечно, я хотел бы начать с того момента, когда впервые написал своё первое сочинение. — Стоило Марку немного вспомнить этот момент из жизни, как он начал проноситься у него перед глазами, словно наяву.

— Когда это было?

— В третьем классе. Мы пришли в школу после каникул, и наша преподавательница задала на дом написать сочинение: «Как я провел своё лето». Я не очень хотел писать, но все же пришлось. И я отдаленно помню это чувство, когда поставил последнюю точку. Я получил такое удовольствие. Именно в тот самый день я понял, кем хочу быть. — Писатель, смотря в потолок, погрузился в воспоминания.

— А как обстояли дела с друзьями? Ты любил общение со сверстниками, новые знакомства? — Леа уже начала записывать заметки в свой блокнот.

— С первого по четвертый классы я был очень общительным веселым мальчишкой, но как стал немного постарше, то круг друзей резко снизился. Мне больше нравилось молчать, рассуждать самим с собой, анализировать людей, рисовать. Я считал, что молчание — золото.

— А как дела обстояли с девушками? Отношения были серьезные? Секс?

— В пятнадцатилетнем возрасте у меня появилась подружка, мы любили друг друга искренне. Через полгода у нас началась половая жизнь. Мы были вместе около двух с половиной лет, но она меня бросила после дня Святого Валентина. — С ностальгической ухмылкой закончил Марк.

— Ага. А ты не поинтересовался, какая причина послужила разрыву? Почему она так поступила?

— Хм, знаю, конечно. Я всегда был склонен к депрессивному состоянию, был апатичной скотиной, вот девчонка и не выдержала. Я мало куда ходил, вечно сидел дома, писал что-нибудь или рисовал.

— А после нее девушки были?

— Да, были. С восемнадцати лет я встречался с девушками только ради секса, да и мало я кому нравился в долгосрочной перспективе. В двадцать четыре напечатали мою первую книгу, которая стала бестселлером. Я должен был дать интервью в один журнал, тогда и познакомился с журналисткой Мэри Катранзу. Прекрасная Мэри. Очень хорошо помню тот момент, когда наши взгляды столкнулись и пролетела не искра, а молния, которая дала смертельный заряд любви.

— Хорошо, что в твоей жизни были такие моменты. Что тебя терзает? Вы с Мэри и по сегодняшний день вместе?