Южная роза (СИ)

              Габриэль представила каково всё это для её кузины. Нет, её саму, конечно, никто не бросал перед свадьбой, но она вспомнила начало прошлой зимы, когда они перебрались из Кастиеры в Алерту, своё одиночество, и то, что от их семьи внезапно отвернулись знакомые и старые друзья. И бесконечные сплетни о ней, которыми тешили себя синьоры в гостиных.

              И она понимала, каково сейчас Франческе, нет, ей в сто раз хуже, потому что в отличие от Габриэль, к таким ударам судьбы её кузина совсем не была привычна. Она представила, как будут теперь судачить о ней – брошенной прямо накануне свадьбы. Что может быть хуже для девушки? Нет, хуже может быть, конечно…

              И Габриэль вдруг покраснела, вспомнив то, что произошло вчера. Но, что поделать, хоть ей было за это стыдно, сейчас она была почти счастлива.

              ...Но что же случилось? Может быть, поговорить с Фредериком?

              Может быть, ей стоит выяснить, что же произошло у Федерика? А может, попытаться убедить кузена Франчески помочь и поговорить с капитаном Мориттом? Если бы он написал письмо с извинениями или, быть может, хоть как-то объяснился…

              Но для этого придётся ехать в гарнизон, а ведь она собиралась сослаться на недомогание, чтобы избежать встречи с Корнелли.

              Габриэль стала собирать письма, и внезапно взгляд её выхватил среди одинаковых прямоугольников объявлений в газетной вырезке знакомую фамилию.

              «Помолвка мессира Александра Форстера и синьорины Паолы Кавальканти-Бруно…»

              Письма выскользнули из рук и рассыпались по полу…

              Она перечитывала объявление, наверное, раз тридцать и не могла поверить своим глазам, пытаясь найти хотя бы намёк на то, что это не тот Форстер или всё это не то, чем кажется. И сердце билось гулко и сильно, сжимаясь до боли, а пальцы дрожали, и ощущение чего-то непоправимого и ужасного захлестнуло её, почти не давая дышать. Она бессмысленно смотрела на вырезку, чувствуя, как горло сковал спазм и что она сейчас просто расплачется…

              -Синьорина Миранди, доброе утро! – голос синьора Грассо вырвал её из оцепенения, и она подняла на него взгляд. – О, мой бог! Что-то случилось?

              Синьор Грассо одним взглядом охватил всю картину: валяющиеся на полу письма, и её бледность, и глаза полные слёз.

              Она закрыла глаза, тряхнув головой, чтобы прийти хоть немного в себя, а потом протянула ему газетную вырезку.

              -Это правда? – спросила глухим голосом.

              -Помолвка вашей кузины? – спросил синьор Грассо, глядя на обведённое чернилами объявление.

              -Нет… то, что ниже.

              И по лицу синьора Грассо она поняла – это правда. Даже хуже. По его виноватому виду она поняла ещё и другое - синьор Грассо знал о помолвке всё это время, с того самого момента, как приехал сюда. Теперь ей внезапно понятны стали взгляды, которыми всё время смотрели на неё он и сестра Форстера. А ей казалось, что это осуждение…

              Нет, это было понимание, вина и стыд.

              ...Они знали… Пречистая Дева! Какая же она дура…

              -Вы знали, да? – и это был даже не вопрос, а скорее утверждение.

              Синьор Грассо наклонился, подобрал письма, а затем, отодвинув стул, сел рядом.

              -Послушайте, Габриэль, - произнёс он тихо, оглянувшись на дверь, и положив письма рядом с её рукой, - мы можем поговорить с вами, как взрослые люди?

 Она посмотрела на него устало и обречённо.

              -О чём тут говорить?

              -Вы должны кое-что знать…

              Она рассеянно слушала его рассказ о том, что произошло на свадьбе прошлой осенью, о том, почему Форстер сделал ей предложение, и о той сделке, что он позже заключил с герцогом Таливерда. О трауре по его матери и положенных приличиями полгода, на которые отложили объявление о помолвке.

              И фраза Форстера, сказанная в тот день, когда они впервые встретились в Алерте, теперь обрела для Габриэль понятный и горький смысл.

              ...«Ну почему вы не попались мне вчера со своей корзинкой!»

              -Если он откажется от этой женитьбы, он потеряет Волхард. А, может, и не только. Вы знаете, почему герцога Таливерда зовут вепрем? Чиньяле очень обидчив, он не простит Алексу, если тот расторгнет помолвку. Ради Форстера герцог тянул с принятием закона, и если Алекс попробует его надуть – Чиньяле сотрёт его в порошок. Вы должны уехать, синьорина Миранди. Вы собирались сделать это завтра – так сделайте! Или вы его погубите. Потому что когда дело касается вас, он становится совсем безумен. И вы погубите не только его, но и себя, и всех здесь, - синьор Грассо говорил тихо и мягко, и на лице его было видно настоящее сочувствие, - мы с Роминой вам поможем. Я знаю - ваша семья в затруднительных обстоятельствах, но поверьте, это решаемый вопрос. Только поймите одно - Алекс ничего не должен знать. Он просто так от вас не откажется. Просто скажите ему, что вы вернётесь, и всё - он вас отпустит. А потом исчезнете - я устрою вашу жизнь так, что вы не будете ни в чём нуждаться. Ни вы, ни ваш отец.

              Она молчала, опустив голову, и синьор Грассо добавил ещё тише:

              -Я знаю, вы его любите…

              -Знаете? – она подняла на него взгляд. – Откуда вам знать?