Южнее реки Бенхай

но и наши собственные летчики. Наступление, которое придумали наши генералы, обернулось страшным поражением — не только физическим, но и моральным. Если я выдержку еще несколько месяцев, я стану стариком в тридцать лет и никогда от этого не излечусь. Почему ты не остановил меня, отец?»

Письмо вынули из кармана куртки после гибели майора во время операции по умиротворению деревни, подозреваемой в связях с Вьетконгом.

Перед заходом солнца над американскими позициями снова появились бомбардировщики. Приняв убитых за солдат Вьетконга, прячущихся в траве и соломе, они еще раз обработали их бомбами…

В докладе о неудавшемся наступлении Уэстморленд писал: «Наши подразделения столкнулись с таким численно превосходящим противником, которого мы еще ни разу не встречали. Наши самолеты целый день бомбили врага, но на месте убитых у него появлялись новые резервы. Эта операция лишний раз доказывает основательность моей просьбы увеличить в ближайшее время численность наших войск еще минимум на сорок батальонов, или примерно на 180 тысяч человек».

Министр обороны США Макнамара приказал, чтобы ни одной строки о поражении Уэстморленда на дороге № 13 не просочилось в газеты.

Двести восемьдесят семь убитых, четыреста с лишним раненых, сорок сожженных и подбитых танков, четыре сгоревших вертолета, выведенные из строя две артиллерийские батареи тяжелых пушек… Один день войны обошелся Америке в восемьдесят семь миллионов долларов.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Улица Катина, одна из самых фешенебельных улиц Сайгона, с дорогими магазинами, художественными галереями, торгующими яркими, экзотическими картинами местных художников, с антикварными и ювелирными лавками, в каждой из которых можно купить старинные и древние изделия из слоновой кости, фарфора, керамики, золота, бирюзы и нефрита, сверкала огнями рекламы. Красные, зеленые, желтые, голубые, сиреневые, пляшущие, вертящиеся, мигающие, загорающиеся и гаснущие в ритме азбуки Морзе надписи, рисунки, указатели, торговые знаки всемирно известных фирм предлагали все, что только можно встретить в таких центрах иностранного туризма, как Бангкок и Гонконг, Манила и Сингапур, Джакарта и Токио, — все, от таблеток для похудения до финской бани-сауны с красивыми, элегантными, опытными массажистками, готовыми выполнить любое пожелание гостя. Реклама указывала адреса, где можно приобрести вазу времен китайского императора Цянь Луна, небольшие, изящные, с не тускнеющими от времени красками предметы из могильников китайских императоров и сановников, захороненных полторы, две тысячи лет назад в древних столицах феодальных государств Китая — в Лояне и Сиани. Холеные, с лоснящимися лицами, с которых никогда не сходит при виде покупателя самая благожелательная улыбка, с классическими, под Конфуция, бородками или чисто выбритые, практичные и все знающие китайские торговцы, именующие себя хуацяо, выходцами из Китая, настоящие хозяева не только этих лавок, но и всего Сайгона, будут делать все, чтобы вы не ушли от них без покупки.

Вы не хотите купить эту старинную вазу? Понятно, деловому человеку не так удобно возиться с ней, хотя мы можем доставить покупку в любой район мира, и это будет очень недорого. Но как вы отнесетесь вот к этой вещичке? Скажу как другу, что это самое ценное из всего, что есть в этой лавке, — торговец обводит руками лавку, и покупатель перестает что-нибудь понимать.

Если эти редкостные картины четырех времен года из кораллов, нефрита, яшмы, слоновой кости, позеленевшие от древности ритуальные курильницы, бронзовые чаши, инкрустированные серебром, истонченные временем свитки картин древних художников и каллиграфов, выполненные на шелке, не могут сравниться, по мнению хозяина, по ценности с этим перстнем, то что же тогда он представляет собой?! А хозяин уже вошел во вкус. «Такие перстни, — говорит он, — посмотрите на выбитый знак, — и услужливо подается многократно увеличивающая лупа, — такие перстни носили только принцы и принцессы самой сладострастной императрицы Китая — Цы Си. А она, скажу вам, понимала толк в прекрасном. Вам не нужен перстень? Пожалуйста. Но посмотрите вот на это». Из шкафчика с потайным замком извлекается коробочка, в которой на мягкой бархатной подушечке лежит оригинальной формы флакон из полупрозрачного розового минерала. Искусно сделана подставка из слоновой кости или эбенового дерева, радует глаз орна-

мент из накладного золота и серебра. А полированная, излучающая тепло поверхность — настоящее чудо резьбы по камню. «Это действительно самое ценное, что у меня есть сегодня. Будь это моя собственность, я бы мог год, а то и два ничего не делать. Может быть, этим флаконом пользовалась несравненная Ян Гуйфэй, самая знаменитая императорская наложница в истории Китая. Во всяком случае знак, вырезанный на донышке флакона, говорит о его принадлежности члену императорской семьи, жившему почти девятьсот лет назад…»