Южное седло

Однако, сколько бы ни повторять эти операции, каждый раз с таким же трудом приходилось вытаскивать, извиваясь, ноги из спального мешка, скручиваться кольцом и рискуя раздавить все вокруг, выползать на руках и коленях на ледяной ветер, брать карандаш и пытаться онемевшими пальцами составить список забрасываемых грузов. К тому времени, когда я этим утром вылез, большая часть грузов была уже упакована, и мне пришлось подходить к спине каждого шерпа и поднимать закрывающий брезент, чтобы увидеть, сколько у него баллонов или что уложено в ящиках. В 8.40 (великолепное время) они ушли, и я вернулся в палатку. Ануллу приготовил блюдо порриджа, которое он, как фокусник, вытащил явно из рукава. Затем очень медленно мы произвели некоторую уборку, и я пытался отмыть кастрюли, в которых вчерашняя тзампа оставила слой липкой грязи. Из всех работ в высотном лагере мойка посуды была самая мерзкая; кстати, я впервые тогда заметил, что кипяток здесь не такой уж горячий. В 10.20 мы вышли в путь. Огибая серак, ещё раз остановились полюбоваться его красотой. Пумори, красная девица, за которой ухаживали окружающие принцы, снова сменила свои украшения и была чистой, стройной пирамидой, гордо размахивающей черной шалью облаков перед своими поклонниками. Неожиданно сверкающий луч прорвал сверху черное покрывало и, дотронувшись до самой верхушки конуса, осветил её золотую корону. Через час мы добрались до лагеря V, а ещё через полчаса — до IV. Устроенный нам прием привел нас в замешательство: щелкали камеры, нам пожимали руки, задавали тьму интересующих всех вопросов. Бог знает, правильны ли были ответы. Затем ленч, и все вернулись к биноклям. Появились наконец семнадцать точек. Они тащились со скоростью часовой стрелки где-то около вершины Контрфорса, но одна из них остановилась. Наконец все остальные тоже вылезли на фоне неба. Впереди шли двое. Как мы решили, это были Эд и Тенсинг. Затем длительная пауза. Но что это? Вновь появились лишь шесть фигур, начавшие спуск. Прошло ещё десять минут, и все те же шестеро. Может быть, кто-нибудь из шерпов не смог одолеть подъём от Седла при возвращении. Или Эд и Тенсинг решили остаться с партией вспомогателен? Прошло много времени, пока все появились, пока Джон вздохнул с явным облегчением. Мы успокоились и стали наблюдать, как делится отряд. Одна группа из четырех человек долго отдыхала на скалах, в то время как остальные ушли далеко вперед. В 5.30 их было хорошо видно ниже лагеря VII, а отставшие растянулись намного выше. Небо потемнело до пурпурного цвета, золото на склонах превратилось в серебро. Уже давно ушла партия вспомогателей первого штурма, Джон с двумя шерпами — Балу и Да Намгиалом. Мы, попрощавшись с Чарлзом Эвансом и Томом Бурдиллоном (первой штурмовой двойкой), которые теперь, после значительной заброски на Седло, могли начать действовать. Мы с благоговейным страхом отпускали шуточки по поводу используемого ими 15-килограммового закрытого аппарата и всего личного барахла, которое они положили ещё сверху, чтобы «загримировать вес». За ужином шёл разговор о том, встретятся ли возвращающиеся с Джоном в лагере V.

«Эй, вы, народ!»

Скользя и спотыкаясь, к двери большой палатки подходил Эд. Последовали приветствия усталой, но сияющей весельем группе. Эд и Тенсинг, ветеран Дава Тхондуп, Пазанг Футар, Гомпу и Анг Норбу. С остальными, более усталыми Чарлз остался в лагере VII. Это были: Топки, Анг Намгиал, Гиальен, Пазанг Дава, Анг Дорьи, шестнадцатилетний Анг Тсеринг, Фу Дорьи, Анг Дава II и Канча, который при возвращении едва влез на Контрфорс. В то время когда Канча «доходил», у Чарлза вышел из строя аппарат, и ему пришлось тащить восьмикилограммовый баллон, не пользуясь кислородом. Но благодаря этому подвигу, благодаря тому, что Чарлз вел своих людей и подбодрял их своим примером, тринадцать полноценных тюков были заброшены на Седло.

Первый штурм начался.

В Западном Цирке

Было приятно 23-го подняться около восьми и знать, что ничего срочного сегодня делать не надо. Тем не менее, когда я взглянул наверх и увидел тройку Джона, выходящую на стену, демон тайной зависти меня ужалил, хотя моя задача и была выполнена. Мне оставалось только доставить Джеймсу Моррису на Базу новости — хорошие, плохие или безразличные. Как было бы хорошо снова пойти вверх... может быть, несколько позже. Сначала завтрак, и я протопал к большой палатке в высотных ботинках, которые мы с равным успехом использовали в качестве домашних туфель, надев куртку (служащую подушкой) поверх своего «круглосуточного» костюма. Впоследствии все оставалось неизменным, лишь с некоторыми вариациями: вязаная нательная фуфайка, толстая фланелевая рубашка, толстые пижамные штаны и сверху штормовые брюки. Свитеры и теплое белье прибавлялись или отнимались в зависимости от времени дня.