Южное седло

Контрфорс выглядел более далеким, чем раньше, четко обрисованные тени выступающих из снега скал обещали сложное лазанье. «Фу Дорьи нисше яега» (Фу Дорьи пойдет вниз). Фу Дорьи —высокий шерп в оранжевой куртке — был одним из лучших. Он был хорошо подготовлен для подъема на Седло и мог бы легко туда добраться. Однако он стал выполнять приказ без малейших возражений.

Что делать с грузом? Фу Дорьи нёс большую часть груза Анг Дорьи, которую нам с Пазангом нужно было теперь поделить между собой. Мой запас кислорода кончился, освободив меня для другого груза. Я прислонил установку к небольшой скале. Даже если мне выше понадобится кислород, я все равно не в состоянии нести сейчас баллон и груз, а в эту минуту груз был, по-видимому, более важным. Будущее показало, что керосин был действительно ценен, ибо на Южном Седле его почти не было.

Штурмовые пайки, столь тщательно подобранные и заброшенные вверх, и сейчас в большей своей части лежат на Седле. Может быть, они кому-нибудь пригодятся. Но в то время они казались наиболее нужными, впрочем, как могли бы и стать. В бездонный рюкзак Пазанга влезло много. В мой не вошло все, что мне хотелось, и мне пришлось идти дальше с двумя рюкзаками, каждый из которых неудобно расположился на одном плече. Пазанг нёс больше 20 килограммов, я же — свыше 16.

Мы не сделали ещё и нескольких шагов, как Фу Дорьи был уже около своего друга. Оба некоторое время отдыхали, затем медленно пошли вниз вдоль пунктира наших следов, пересекающего склон по направлению к верхней части ледника. Первые несколько шагов — это показывает, как медленно мы шли. Убийственный вес, две длинные свинцовые руки, начал давить мне на плечи. С моим дыханием, с моим мышлением стали происходить странные вещи: словно во сне я бежал в хвосте во время кросса в Чатерхаузе. Я был весь запятнан грязью, хрипло дышал, обессилел. И вот кто-то предлагает начать бег сначала. Нет, это слишком!

Благотворное действие остановки сказалось почти мгновенно. Я буду задыхаться, пусть, но только не это дикое беспредельное удушье, ощущение, что ты вечно, бесконечно находишься в аду. Маленький скальный остров длиной, может быть, всего метров 30, потребовал много времени. Затем снежная корка с отпечатками следов на ней. Эти следы вели прямо вверх, сбоку от Контрфорса, а не на его гребень, по направлению к перилам, как восемь дней тому назад. Я знал, что мои товарищи прошли по пути швейцарцев. Нам было легче идти по их следам, что я и сделал. Но ступени были обманчивыми, заваленными округлыми снежинками, которые ветер безжалостно гнал бог знает откуда, от Тибета через Западное плечо и за него.

Три шага — остановка. Судороги в плечах, когда вес придавливает тело к земле. Несколько отчаянных вздохов, пока голова бессильно лежит на ухватившей ледоруб руке. Затем вперед. К своему удивлению, я обнаружил, что мне нет нужды отдыхать сверх момента, необходимого для восстановления дыхания. Без сомнения, я не был в состоянии идти быстрее, даже если бы речь шла о спасении жизни. Однако я не хотел идти медленнее или останавливаться надолго. Я скорее сгорал от нетерпения идти и идти, пока переменчивый силуэт гребня на фоне неба не будет наконец ниже меня.

Глядя вверх, я сравнивал этот склон с подходами к скальной башне Тройфэна в Северном Уэльсе. Скажем, полтораста метров до вершины. Это как раз равнялось высоте башни Тройфэна, и вот она, покрытая снегом, передо мной. При хорошем темпе это должно занять четверть часа. Но достигну ли я когда-нибудь ещё «хорошего темпа»? Сама мысль о быстром подъеме была нелепой, и все же верхние скалы казались близкими, очень близкими. А что, если применить уловку: обмануть дыхание, сделав за раз семь или восемь шагов, а затем, если нужно, сделать более длительную остановку? Дыхание я должен обмануть почти полностью, вдыхая и выдыхая на это время весьма слабо, лишь верхушкой легких, вместо того поддерживать глубокий ритм дыхания при каждом шаге. Вначале этот хитрый обман организма как будто удавался. Но увы! Мои легкие обнаружили обман и принудили вернуться к старому ритму. Три... медленных... шага... остановка. Жизнь не могла в то время перенести больше этого.