Южные ночи

Военные лишь через девять дней добрались до того, что случайно уцелело от двухэтажной фактории и ее пристроек. Все это время местные жители забрасывали коменданта форта Брук письмами с требованием защитить их. Поскольку Тревор все еще был уверен, что трое злоумышленников действуют в прежнем составе, то и осмелился на решительный шаг. К тому же, действуя самостоятельно, без вмешательства армейских частей, он надеялся предотвратить неоправданную жестокость по отношению к безвинным семинолам.

Когда же ему предложили присоединиться к подразделению 4-го артиллерийского корпуса армии Соединенных Штатов под командованием майора Бейнбриджа, Тревор с готовностью согласился. Принимая такое решение, он помнил, что говорила Леа в тот самый день, когда пришла весть о разбое.

Теперь ей предстоит подготовить усадьбу к приходу военных, которых придется расквартировать в «Ривервинд». Тревор с ужасом думал об этом, но в конце концов это необходимо прежде всего для ее же безопасности.

Но сначала он намеревался преподнести сюрприз Джорджу Энтони.

— За короткий срок ты многому научился сам и обучил своих ребят, — сказал Тревор негру. — Я приятно удивлен. Ты уверен, что наши молодцы станут хорошо сражаться, когда дело дойдет до настоящего боя?

— Да, сэр, они будут хорошо справляться, я уверен. — Раб бросил взгляд на шеренгу ополченцев. — Если хотите знать, им весьма понравилась их новая одежда. И еще внимание женщин.

Тревор улыбнулся:

— Ты предупредил, чтобы они поаккуратнее обращались с оружием? Не хотелось бы неожиданностей.

Джордж Энтони гордо выпрямился:

— Можете быть спокойны, сэр.

Тревор достал из кармана какой-то листок и медленно развернул его, словно это доставляло ему удовольствие.

— Ты все время был мне надежной опорой и заменой на плантации. И вот я взял на себя смелость исправить несправедливость. Наверное, следовало выбрать более подходящий момент, но боюсь, как бы судьба не вмешалась в наши планы.

Джордж Энтони с любопытством слушал его.

— А вообще-то я не любитель длинных речей, — пробормотал Тревор, вручил документ рабу и стал внимательно наблюдать, как шевелятся губы Джорджа Энтони, читающего бумагу. Негр прочел и проговорил:

— Здесь сказано, что я свободен.

— Я выкупил твои бумаги у Стэнтона. — Тревор внезапно залился краской смущения. — Как тебе известно, я противник рабства, но есть еще одна вещь, которую я должен тебе сказать. Можешь поступать по своему усмотрению, но я надеюсь, что ты все-таки останешься с нами. Ты необходим здесь сегодня.

— Нету места, чтобы спрятать это.

— И это все, что ты скажешь?

— А что еще?

— Ну хотя бы спасибо, что ли. — Тревор, нахмурясь, выхватил бумагу из рук Джорджа Энтони.

— Забираете обратно?

— Нет же, черт тебя возьми. Просто на время кладу к себе в карман.

Опустив голову, Джордж Энтони переступил с ноги на ногу.

— Никто не может владеть другим человеком, — пробормотал он, — но спасибо.

Тревор на миг остолбенел, но тут же понял свою ошибку:

— Да, конечно, ты прав. Не стоит благодарить меня за то, что и так принадлежало тебе и было насильно отнято. Запомни, что я лишь один против многих, кто думает иначе. Не я придумал эту систему, и не мне ее менять.

— Понимаю.

В смущении Тревор поглядел на поле:

— Ну что ж, ты собираешься продемонстрировать мне, чему обучены эти ребята, или мы будем торчать тут весь день?

Джордж Энтони подтянулся и сказал:

— Ну конечно, сэр, уж поскольку я остаюсь.

Польщенный его решением, Тревор повел отряд за собой. Он чувствовал себя так, словно закончил тяжелую битву. И призом в этом сражении были для него скупые эмоции Джорджа Энтони.

Леа, пристально щурясь, смотрела в окно. Во дворе усадьбы, по-хозяйски установив свои палатки, расположилось целое войско. И все это из-за нескольких разбойников!

Она соглашалась с Тревором, что за разбои нельзя винить целое племя. Семинолы вообще народ не воинственный, и сражаются они, только если на то есть серьезные причины. В некотором смысле Леа даже сочувствовала индейцам, ведь белые прогнали их с насиженных мест, позарившись на богатые земли.

Дядя Эдвард полностью доверил защиту «Ривервинд» Тревору. Очевидно, именно по распоряжению майора войскам было позволено размещаться в усадьбе. Что ж, в каком-то смысле это даже неплохо. До прихода военных рабы волновались, боясь работать на полях, и у Леа не хватало духу, чтобы их обвинять. Если верить вездесущим сплетням, то банды свирепых индейцев могли в любую минуту обрушиться на плантацию.

Однако Тревору следовало хотя бы обсудить с ней свои намерения. И все же он не стал. В последнее время он вообще слишком скрытен.

Она снова поглядела на зажатое в руке письмо, адресованное дяде. Оно пришло сегодня утром. Даже если бы на конверте не было изящного дамского почерка, Леа поняла бы, что оно от женщины: бумага пахла лавандой. Единственным ключиком к имени отправительницы были инициалы — Э. Б. — и краткое обозначение обратного адреса — Новый Орлеан.