Южные ночи

Тревор с удовлетворением обнаружил, что за прошедшие полгода он не разучился управляться с горячим скакуном. Ощущения были неописуемы! Оказывается, все эти месяцы домашнего заточения он истосковался по ним, по свободе — свободе движения Он вдруг понял, что не жил до сих пор, а лишь существовал, погрузившись с головой в свои болячки и страдая от жалости к самому себе. Резкие движения коня вызывали боль в ноге, но Тревор решил не обращать внимания. Потом, наверное уже завтра, он поплатится за эти восхитительные моменты, но они стоят того.

Чем дальше, тем ощущения его усиливались, обострялись. Давно уже он не вдыхал столь свежего, обильно напоенного ароматами воздуха. Запахи листвы, земли и трав напоминали ему обо всем, о чем он успел позабыть. Звуки, к которым прежде он ни разу не прислушивался — топот конских копыт по укатанному песку дороги, скрип кожаного седла, даже периодические всхрапывания Самсона, — пробуждали в нем чувства, более прекрасные, чем музыка, исполняемая лучшим в мире оркестром. Он окончательно понял, как обокрал самого себя, лишив всех этих радостей, и решил впредь ни за что не поддаваться унынию и хандре.

Проехав около мили к северу от усадьбы, Тревор увидел грандиозное строение до двухсот футов длиной. Три массивные трубы высоко поднялись над кровлей.

— Должно быть, сахарная фабрика? — бросил Тревор через плечо.

— Да, сэр. Старая тростниковая мельница сгорела. Маста Эдвард сделал сюда кирпичи из тяжелой глины. Эта мельница никогда не станет гореть.

— Из какой, говоришь, глины?

— Из тяжелой. Так Маста Эдвард называет бетону. Приглядевшись к этой бетоне, Тревор подивился изобретательности Стэнтона. Кирпичи из ракушечника, извести и песка твердо гарантировали сохранность новой мельницы от пожара. Взглянув на Джорджа Энтони, он подумал, что тот мог бы стать для него бесценным проводником по «Ривервинд».

— Много же ты, должно быть, знаешь об этой плантации, — произнес майор.

— Кое-что. Пришлось всюду ходить с миц Леа с той поры, как Маста Эдвард плохо почувствовал.

— Однако я полагаю, сама мисс Леа разбирается в делах получше тебя?

— О сэр. Никто не знает больше, чем миц Леа про растение тростника, кроме Маста Эдварда. Я ведь только ходил вместе, чтобы приглядеть за ней, но Маста не хочет, чтобы миц Леа знала это.

— Естественно, — машинально ответил Тревор, с трудом сдерживая раздражение. Едва ли он получит удовольствие от долгих часов, которые предстоит провести в обществе женщины, так легко воспламеняющей кровь. Предстоящие дни станут для него сущей пыткой. Правда, если боли по-прежнему будут мучить его, возможно, плоть откажется реагировать на ее соблазнительные прелести. Тревор чуть не расхохотался вслух над своей замысловатой теорией. До сих пор каждый раз, приближаясь к Леа меньше чем на четыре шага, он неизменно чувствовал, как все внутри него напрягается, и это как нельзя более убедительно говорило о том, что никакие физические страдания не в состоянии заглушить его страсть.

Он понимал, что это всего лишь вожделение, грубое и примитивное. Кроме того, его останавливало горькое воспоминание о прелестной и жестокосердной Флоренс Уорс. Тревор поклялся себе, что даже ценой неимоверных усилий воли и разума он справится со своими чувствами к Леа Стэнтон.

Стараясь себя отвлечь, Прескотг целиком переключился на знакомство с делом, которым ему придется заниматься некоторое время.

Предприимчивость и трудолюбие Эдварда Стэнтона продолжали его восхищать. Когда-то здесь, на этом самом месте, не было ничего, кроме болот, но Стэнтон добился того, что оно превратилось в чудесную, процветающую равнину. Очистив пространство, он построил разветвленную сеть дренажных рвов и каналов, связанных между собой и разбегающихся к северу и югу, к востоку и западу. Рвы имели различную ширину: от одного до четырех футов. Тревор видел даже целый канал глубиной около десяти футов. На прекрасно ухоженной земле раскинулись поля, где росли кукуруза, сладкий картофель, лимоны, рис и даже виноград.

Проезжая мимо нагруженного дровами воза — его тащили восемь быков, — Тревор понял, что подвода идет со стороны реки. Очевидно, в «Ривервинд» имелась и своя лесопилка. Прескотт удивился: неужели Стэнтон и от торговли лесом получает доходы? Но тут же забыл об этом — впереди простирались поля, на которых он увидел высокие растения. Их высота достигала двух дюжин футов, а то и больше. На верхушках высоких стеблей-стволов пучками росли стрельчатые зеленые листья.

Тростник!

Тревор как завороженный глядел на это чудесное зрелище. Если не случится никаких стихийных бедствий, то «Ривервинд» в этом году обещает дать замечательный урожай. Следуя за Джорджем Энтони, он повернул немного к западу, где сотни чернокожих трудились между рядами тростника под надзором долговязого тощего человека в белой широкополой шляпе. Тревор остановился подле надсмотрщика, который представился Максвеллом Тиббсом.